Евгений Щепетнов - Чистильщики

— Проклятая демоница! — скривился старший, говоря беззвучно и одними губами. — Да чтоб ты сдохла! Прямо сейчас!

Но лекарка не сдохла, и приняв в руку горсть монет, удовлетворенно хмыкнула:

— А хорошо нынче кормят крыс! Жалование-то не задерживают, да? Небось и сами еще приворовываете! И жрете в кабаках бесплатно, так? Знаю я вас… гавнюки вы имперские! Крысы поганые!

Охранники молчали, мечтая только о том, чтобы побыстрее выбраться из логова мерзкой гадины. И не одним выбраться, а с живым мальчишкой на руках. И кстати — награда за него назначена очень неплохая! Двадцать золотых — попробуй, заработай! И пусть болтает — лишь бы сработала. А свое они вернут! С лихвой вернут!

— Все! Все, что могла сделать — сделала! — старуха кивнула на мальчишку, который спал на скамье. Теперь он уже не был бледным, как полотно, и дыхание его не было прерывистым и хриплым, как у раненого в грудь солдата.

— На большее у меня сил нет, — старуха устало села к столу, опустив руки на колени. — Будет жить. Отрастить ему конечность, глаза и язык я не могу. Кто это сделал? Какая мразь?

— Мы не знаем! — пискнул старший крыса, вмиг бледнея и стараясь, чтобы старуха этого не заметила. Он прекрасно знал, кто это сделал, но сообщать об этом старухе не собирался.

Валить отсюда надо и поскорее! Проклятая колдунья! Тьфу!

Кстати, денег стоила немалых, у каждого почти по десять империалов вытянула! Все, что было! И теперь даже извозчика нанять не на что! Впрочем — «на значке» проедутся. Пусть попробует не отвезти имперских «крыс» задарма! Они ему тогда устроят, подлецу!

Через пять минут они уже шагали по булыжной мостовой вверх, по дороге из порта, а еще через десять восседали в небольшой повозке, рассчитанной на двух пассажиров, и вяло переругивались с извозчиком, возмущавшимся произволом имперских служак и обещавшим подать жалобу в имперскую канцелярию. И на это «крысы» ему отвечали, что если он не желает служить императору в их лице, то они ему глаз на жопу натянут. И при этом все трое прекрасно знали, что и жалобу никто не подаст, и глаз ни на какие места натягивать не будут, и что совсем они не император, и на самом деле занимаются произволом. Просто таковы правила игры — все знают, но ведут себя так, будто никто ничего не знает.

Мальчишка лежал спокойно, спал, и его изувеченное, изборожденное шрамами лицо почти улыбалось. Старший даже позавидовал — видать что-то хорошее парню снится! Вона, какая рожа довольная! А вот он, «крыса», давно уже во сне ничего хорошего не видел. Да и снов-то никаких не видел. Набегаешься, вымотаешься так, что ноги гудят, выпьешь пару кружек вина — и на боковую. Даже женщин уже не хочется — только пожрать, вина, да и спать.

Жена ругается — толку мол, от тебя — как от деревянного столба! Любовника искать, что ли?! Да пусть ищет… дура! Кому она нужна, жирная корова?! Попугивает! Да он если захочет — десяток девок найдет, да помоложе и покрасивей этой коровы! Рады будут сделать ему хорошо! В очередь выстроятся!

— Куда? Чего тащите? — стражники у входа в Управление стражи заступили дорогу, выйдя из ниш в стене.

— Что надо, то и тащим! — «крыса» мелькнул перед глазами стражника золотым жетоном старшей «крысы», и стражники расступились, подчиняясь этому знаку. Не любят «крыс», да. Но боятся! И это хорошо.

Оглянулся на младшего, тот тоже показал свой жетон — уже серебряный (не дорос!), и поспешил следом, пыхтя под тяжестью лежащего на плече парня.

— Тяжелый, зараза! — задыхаясь выдавил из себя младший, пряча жетон под рубашку. — Куда пойдем? К Главному?

— Нет! В мойню, демоны тебя затрахай! — огрызнулся старший. — Сейчас массаж сделаем этому придурку! Вина нальем! Девок позовем!

— Зачем? Девок-то зачем? Он что, сможет с девками? — не понял младший, и старший в сердцах сплюнул, дивясь тупости напарника. А тот тихонько хихикнул, постаравшись, чтобы напарник этого не заметил. Все-таки удобно, когда тебя считают идиотом. Так проще жить! Тебя не опасаются, тебя считают своим парнем, не выскочкой! А то, что ты читаешь книги и даже стихи — это оставим при себе. Девки, вино, жрачка — вот чем должен интересоваться стражник, а не стихами!

— Он должен умереть!

— Он умрет. Но только после того, как сделает свое дело.

— И в этот раз — наверняка! Сжечь его! Сжечь!

— Да, ваше величество. Как скажете. Но вначале все-таки сделаем то, что задумали. А с казнью мы всегда успеем. У нас в руках теперь его мальчишка, так что мы сможем заставить делать по-нашему. Но пока пусть все идет, как идет. Человек, работающий с желанием, делает это более эффективно. Вот когда закончит, тогда и… возьмемся за него как следует.

— Телохранители справятся? Как их настроение?

— Хмм… какое у них может быть настроение, если они запуганы выше головы? И как можно быть полностью уверенным в благополучном исходе дела, если мы даже не знаем — врет этот Дегер или нет? Хорошо ли он готовит наших посланцев, сможет ли переместить их туда, куда надо. Мы можем только рассчитывать на успех, ваше величество. Надеяться на него. И сделать все, что возможно.

— Запуганы, говоришь?! Да их и не так надо было запугать! Отрубить парочке из них вначале ноги, потом руки, а потом и головы — оставшиеся трое сразу бы подумали — как нужно нести службу! Как следует исполнять приказы! Твари! Безмозглые твари! Убить всю семью императора и его самого — что может быть страшнее этого преступления?

Главный Страж чуть кивал, наклонив голову в почтительном поклоне, и думал о том, что эта малолетняя ссыкуха еще попьет крови и у него, и у министров, и точно — у армейских чинов! Ей всего пятнадцать лет, и при всем ее развитом, налитым соками теле — дура дурой! Обожает балы, а еще — парады гвардии! Главное развлечение — смотреть на то, как здоровенные парни в блестящих латах катаются на лошадках перед ее балконом! Слава Создателю, что еще не сообразила — ведь ей теперь можно все! И рослого гвардейца — тоже.

А то и не одного гвардейца… Вся в папашу. Глазки горят, губки кусает — хочется! Только папаша любил молоденьких девиц, а эта — здоровенных гвардейцев, соответственно ее полу. И скоро начнется. Как ни береги, как ни предупреждай под страхом смерти не соваться к молоденькой императрице — все равно найдется придурок, желающий сунуть свой член туда, куда его совать точно не надо. И сдохнет, так и не поняв — кто и за что его убил. Люди в большинстве твари глупые, неспособные посмотреть дальше своего носа. Вот его и лишатся! Ох, власть — это такая тяжкая ноша… Жаль, что ее сестра померла при родах… и жаль, что императрица тоже померла.

— Ваше императорское величество… — Главный Страж на секунду остановился, подбирая слова, и молодая императрица тут же перехватила инициативу: