Евгений Щепетнов - Чистильщики

— Кандалы обязательно, да!

— Ну вы же поставили антимагию, демоны вас задери! На кой демон кандалы?! И я же слово вам дал!

— А если ты вырвешься? Схватишь своего дружка и убежишь? Знаем, как ты дерешься! И как ты бегаешь! А с кандалами надежнее. Ты и побить нас не сможешь, и заклинанием уйти! Нет уж, терпи! Как только повидаешься, так и снимем!

— Идиоты!

Я был в ярости. Я и в самом деле не собирался их бить и бежать. Пока не собирался. Но если я захочу — черта с два вы меня удержите! Не вечно же будет стоять антимагия?

Честно сказать, я как-то и подзабыл про эту гадость. Увешали комнату амулетами антимагии, как будто убрали к новогодним праздникам. Ну — все стены увешали какими-то фигурками, жетонами, колечками!

Сосудом для заклинания, насколько я помню, может быть любой предмет. Но лучше всего заклинания работают и хранятся в драгоценных металлах и драгоценных камнях. В них колдовство дольше держится без подзарядки, и действие заклинания сильнее.

Впрочем, если насовать заклинаний в медяшки, и увешать десятками этих медяшек все стены комнаты — это так же эффективно, как если бы на стенах висели золотые медальоны с красными бриллиантами. Просто драгоценных амулетов нужно было бы меньше количеством.

В общем, эти мрази все-таки сумели заблокировать мою способность к колдовству. Я попытался создать маленький магический светильник, просто ради интереса — так у меня ничего не вышло. Пшик! Только пальцем кольнуло, на котором я хотел устроить этот шарик.

Ладно, еще не вечер! Тут вы меня обошли, но… поживем, увидим. Не вечно вы будете держать меня прикованным!

Как мерзко ощущается стальной ошейник. Вот так представишь — на всю жизнь ты как собака, на цепи! Я бы и собаку не стал держать на цепи, а тут…

И на ноги, и на руки?! Да вы охренели! Неужели вы так меня боитесь?! Ведь все равно придется снять кандалы! И придется вернуть мне способность колдовать! И вот тогда…

— Жди! — мужчина с невыразительным как у всех гэбэшников лицом вежливо указал мне на скамью. — Пожалуйста, не делай глупостей, и все будет хорошо!

Я промолчал. Что ему сказать? Что глупостей не должны делать они? Что если они посмеют сделать эти самые глупости, я очень разозлюсь и буду их немножко вешать и немножко стрелять? «Малшик, ты будешь висель на эта верьевка!»

Я нахожусь тут до тех пор, пока сам считаю это необходимым, и никак иначе. Пока не удостоверюсь, что смогу вытащить отсюда Юсаса, не подвергнув его опасности.

Ожидание длилось около получаса. Мне до чертиков надоело сидеть, и я уже собрался возмутиться, когда дверь тихо, без скрипа растворилась, и на пороге показался ОН.

Я его не узнал. Я его не узнал! Это был не Юсас! Куда девался тот шустрый худенький мальчишка, вечно стреляющий глазами на предмет опасности и чего-нибудь попереть? Глаз у Юсаса теперь не было вообще. Один был страшно изуродован вместе с глазницей — ей скорее всего досталось сильным ударом. Не было и второго глаза — веки запали внутрь, и голову Юсас держал так, как держат ее слепцы — будто прислушивался к тому, что происходит вокруг. Да почему — «будто»? Именно прислушивался, а как еще ему получить информацию от мира?

Волосы, прежде черные, как вороново крыло — были полуседы. Губы тоже запали — так бывает у стариков, когда они вынимают вставную челюсть.

Лицо перекосилось, стало асимметричным. Возможно — после лицевых травм, переломов.

Ноги не было почти по колено, обрубок замотан какой-то тряпкой, и видно, что намотали ее недавно. Она была чиста. Впрочем, как и вся одежда парнишки — мятая, но чистая. Похоже, что его готовили перед встречей со мной, вымыли и одели.

Он шел на костылях — медленно, трудно, и было видно — Юсас совсем не умеет на них ходить. Не привык.

Позади Юсаса шел двойник того мужчины, что стоял сейчас рядом со мной — такой же неприметный, такой же безликий. Человек-тень, человек-крыса. Я уже знал, как здесь называют агентов тайной стражи — «крысы»! А что, очень дельное имя для этой службы. Нет-нет, ничего оскорбительного! Крыса умна, опасна, пролезет в любую дырку и размножается, как… как крыса! Так что наоборот, сравнение с крысой для агентов должно быть лестным!

Но сейчас я об этом не думал. Меня трясло от злости, от ярости, от желания мстить тому, кто все это сделал. И я вскочил со скамьи, бросившись вперед.

Звякнули цепи, горло перехватило, стальной ошейник сжал его с уверенностью капкана. И я громко и хрипло выругался — по-русски, выдав длинное и многосложное определение этого мира и этих людей.

Интересно, конечно читать про средневековье, о том, как там мучили и сжигали людей, и попивать чаек, запивая им овсяную печеньку, ибо овсяная полезна нашему здоровью. А вот сидеть на цепи в этом самом средневековье и смотреть на то, как ведут твоего друга, изувеченного до неузнаваемости — это совсем уже другое дело. Плохое дело. Гадкое дело.

— Юс! Юс, это я!

Юсас повернул ко мне голову, из глаз его полились крупные слезы, проложившие дорожки по изувеченным щекам. Он попытался что-то сказать, но изо рта лишь полетели слюни, и я с ужасом и отвращением увидел, как в его открытом рту мечется обрубок того, что когда-то было языком. Не знаю, как я вытерпел это зрелище и тут же не разбил башку человеку, что стоял рядом. Я даже умудрился выдавить из себя:

— Язык-то зачем, мрази?!

— Я не знаю. Мы этим не занимаемся! — спокойно ответил «крыса». — Это палач. А кто отдал приказ и зачем, мне неведомо. Могу только предположить — чтобы никому ничего не рассказал.

— Мрази! Ну какие же вы мрази! — выдохнул я. — Не буду ничего делать, пока его не потрогаю. Пока не обниму его!

— Но это запрещено! — крыса помотал головой. — Запрещено касаться его! Вам запрещено касаться друг друга! У меня такое распоряжение!

— А мне плевать на ваше распоряжение, — холодно бросил я, тихонько пробуя цепи на крепость. Крепкие, гады! Так просто не порвать! На совесть подготовились! — Еще раз говорю, все наши договоренности отменяются — если я не осмотрю и не потрогаю этого человека. Не очень-то он похож на того Юсаса, которого я знал! И я должен убедиться — точно Юсас это или нет!

Юсас что-то забулькал, захрипел, из глаз у него снова потекли слезы, а я едва не заскрипел зубами и только лишь повторял про себя: « Молчи! Молчи, дурашка! Верь мне !»

— Я… я должен поговорить с начальством! — пролепетал «крыса». — Пожалуйста, ничего не делай! Я сейчас вернусь! Будь разумен!

Он исчез за дверь позади меня — это помещение имело четыре двери, и я подозреваю, что за ними стояли наготове вооруженные гвардейцы. Или стражники — что скорее всего. И только я начну бузить — тут же выбегут и начнут махать своими мерзкими железками, домогаясь комиссарского тела. Нет уж! Хрен вам, а не оптимистическая трагедия! Меня дома ждут! Мама меня ждет! Варя ждет! Брат ждет! А пока меня ждут — никто не сможет остановить!