Владимир Корн - Один и без оружия

— Что хотел, Кирилл? — поинтересовался я.

По дороге не оглядывался, но по шуму шагов знал точно: на лавке не остался никто, все пошли вслед за мной.

— Да это не я, вот они хотят с тобой поговорить, — мотнул головой Кирилл Петрович, указывая на все того же типа в бандане.

И я взглянул на него вопросительно.

— Мне тут сказали, что ты человек Якова Таланкина?

Понятно, что сообщить ему это мог только сам Кирилл.

За что винить его было нельзя: у него спросили — он ответил. Причем сказал то, что считал сам, а не выдумал.

— Лишь в какой-то мере.

— Ты мне тут загадками не разговаривай! «В какой-то мере!» — передразнивая меня, повысил голос он. — Я задал тебе вполне конкретный вопрос.

«Как же все-таки широко у него расставлены глаза! — поразился я. — Если ударить кулаком в переносицу, как раз между ними места хватит».

— Тогда совсем не его человек. Так, одно дело вместе затеяли, не более того.

— Нет, вы только посмотрите на него, а? — обернулся он к своим. — Теперь уже, оказывается, совсем не Таланкина человек!

Его поведение было прямым наездом, и я отчетливо это понимал. Что бы сейчас я ему ни говорил и в чем ни уверял, не имело уже ни малейшего значения.

Глупо все это. Нам вообще не следовало приходить на площадь.

— Ну так зачем звал? Все, что хотел сказать ты, я услышал. Все, что хотел сказать я, услышал ты. На том и разбежимся?

Я даже дернуться не успел, когда кончик его ножа оказался в опасной близости от моего глаза. Для надежности он шагнул вплотную, захватив свободной рукой одежду на плече. Вспомнив знаменитое: «Что-то среди вас одноглазых не вижу!» — я неожиданно для самого себя улыбнулся. Тем не менее лишаться одного из всего двух органов зрения прекрасного карего цвета жутко не хотелось, и потому ситуацию следовало развести.

— Дядя, чувствуешь, тебе в живот что-то уперлось? Думаешь, у меня на тебя встал? Заблуждаешься: я симпатичных девочек люблю. А это — наган. Вернее, его ствол. Поверь на слово, не блефую. Скажу честно, взвести не получилось, но у меня самовзводный вариант. Сейчас на спуск нажму, и появится у тебя рядом с пупком еще одна дырочка. Оно тебе надо? Ранение в живот само по себе тяжелое, а ведь пуля еще и в позвоночник может попасть. Перебьет тебе спинной мозг, ноги откажут… Ну и кому ты тогда будешь нужен здесь инвалидом? Конечно, в том случае, если вообще выживешь. Так что убери нож, захлопни пасть, и попробуем поговорить спокойно: нам с тобой делить нечего.

С закрытым ртом договариваться ему будет сложно, но так уж получилось. Чтобы его окончательно проняло, вдавил ему в живот ствол револьвера еще глубже. По бряцанию вокруг стало понятно: за оружие схватились все.

— Ну так что, уберешь? — стараясь не шевелиться, спросил я.

И одноглазому существовать можно прекрасно, но лучше постараться этого избежать. Когда он наконец отвел руку с ножом, я быстро оглянулся. Так и есть. Малыш с Пашей, отскочив на пару шагов назад, держат оружие наготове. Трофим поступил хитрее. Или продуманнее. В руке у него тоже был пистолет. Но он не отскакивал, поступил наоборот, и теперь его прикрывали мы с этим нервным типом.

Сам я, когда мой противник отпрянул на шаг назад, угрожал револьвером уже в открытую, прижав локоть к боку так, что едва не упирался рукояткой себе в ребра. Гудрон, мой наставник, учил: на вытянутой руке пистолетом угрожают только в кино — в таком положении оружие довольно легко выбить или направить его в сторону. Я щелкнул курком и, стараясь говорить убедительно, продолжил:

— Ничего не имею ни против тебя, ни против твоих людей. Считаю, все мы погорячились. И повторю: я не человек Таланкина. У нас с ним общее дело, которое совсем не касается всего того барахла, которое можно найти на островах. Ну так что, разбегаемся?

Самое последнее, что бы сделал в этой ситуации, так это повернулся бы к ним спиной. И потому попятился, увеличивая дистанцию. Да, их больше чем вдвое, и победа наверняка будет за ними. Но не бескровная — троих, а то и четверых мы точно на тот свет с собой прихватим. Так пойдут ли они на риск распрощаться с собственной жизнью, в сущности, из-за пустячного повода?

Они не пошли. Особенно после того как Трофим продемонстрировал им гранату. Для меня она стала таким же сюрпризом, как и пистолет. Ни разу ни того ни другого у него видеть не приходилось.

— Повезло, — сказал Паша, после того как мы достаточно отдалились от площади и даже успели скрыться за каким-то домом.

— В чем тут наше везение? — не понял его Малыш. — В том, что они стрелять не стали?

— В том, что остальные уже ушли.

— А что им мешает их вернуть?

— Ничто. Но время мы выиграли.

— Для чего?

— Хотя бы для того, чтобы решить, что делать дальше. Наверняка они этого так не оставят. Этот хмырь весь из себя крутой, а Дима его как щенка в его же собственное дерьмо мордой натыкал.

— Что тут решать? Сваливать отсюда нужно как можно скорее. Димон?

Не задумываясь, я кивнул. Все верно: свалить отсюда как можно скорее в наших кровных интересах. Причем в самом прямом смысле: кровь — это жизнь, а ее нас могут лишить в любой момент. Кто же мог знать, что главный у них настолько неадекватен? Сразу за ножи хвататься начнет, угрозами угрожать? Уверен, главный у них совсем не он: с такими замашками долго не живут. Этот всего лишь командир посланного сюда для устрашения, так сказать, экспедиционного корпуса.

Паша в короткой цепочке бежал первым. И именно в его спину я уткнулся, когда он застыл как вкопанный.

— Так, а вот это мне уже не нравится! — сказал он.

Судя по тому, что Паша не прыгнул в сторону, не вскинул оружие, не присел или даже не упал, минимизируя себя как цель, непосредственная опасность нам не угрожала. Проследив за его взглядом, обнаружил следующую картинку: наш «Контус» на всех парах шлепает вдоль берега. Вообще-то у Демьяна инструкции были следующими: если в Радужном начнется пальба, он сразу же отсюда уходит. Но стрельбы не было, без нее обошлись. Так куда же он так спешит?

— Может, «Контус» уже и не наш? — предположил Глеб.

— Если бы его захватили, он бы в противоположную сторону направлялся, — высказался Павел, пытаясь разглядеть «Контус» при помощи монокуляра. — На палубе точно никого нет, — через какое-то время сообщил он то, что и без всяких приспособлений было прекрасно видно.

— А в рубке?

— Стекла бликуют, не пойму.

— Поторопимся! — призвал всех я. — Что бы ни случилось с «Контусом», задерживаться здесь нет ни малейшего смысла.

И в самом деле, не бежать же со всех ног к берегу, до которого, кстати, оставалось не так и далеко, и орать: «Демьян! Нас забери!» Даже если на борту «Контуса» только он и есть. Если нас уже ищут — это будет для них настоящим подарком. И еще нужно забрать Валерию.