Алексей Калинин - Ведарь

Как буксир тянет огромный корабль, так и меня тянуло в «маленький городок». Даже передергивало от накатываемых чувств ностальгии.

— Парень, тебе бы сейчас сидеть в нашем подвале и не вылезать до прихода Иваныча. Что-то не то творится, а ты куда-то рвешься. Всё равно твой адрес пробьют, а так — самому в зубы лезть… Нет, не дело это, да и Иваныч по головке не погладит, а если и погладит, то против шерсти, — помотал головой Федор.

Я поднялся на ноги, прошелся взад-вперед, думая как быть дальше. Ребята украдкой наблюдали за моими перемещениями. Вячеслав убрал со стола и снова сел, переглядываясь с Федором. Возвращаться от окна труднее, чем подходить к нему — в той стороне Шуя.

— А что со мной не так? То, что я быстро оправился? Ну, может, защитные функции включились, я и раньше быстро выздоравливал. Услышал ваши голоса? так от шока, наверное. Пока до вас добрался, я столько всего перенес, что поневоле обострились ощущения. Я же правильно понял, что оборотни целенаправленноохотятся на меня? — я посмотрел на парней.

Те дружно кивнули в ответ.

— У меня тётка в Юже осталась, единственное родное существо на планете. Ребята, может, съездим до Шуи? Заберем документы, чтобы они не узнали моего старого адреса, — я с надеждой взглянул на парней.

Действительно, в паспорте осталась прежняя прописка, по которой оборотни, перекинувшиеся днем в людей, могут найти тётю Машу. Старовата она для подобных приключений… да и мне надо в Шую.

— А, может, и в самом деле рванем? Пока на улице солнце, вертушки не будут перекидываться. В человеческом обличье мы их поборем, так что можно рискнуть. Смотаемся туда и обратно, а Иванычу не скажем. Слушай, так мы сами можем забрать, напишешь записку парням из своей комнаты, они отдадут что нужно, — предложил Вячеслав.

— В каком обличье вы их поборете? — переспросил я.

— То есть перевертни будут в человеческом обличье, — смутился Вячеслав.

Ой, ребята, что-то вы темнили! Если бы так сильно не тянуло в Шую, то попытался бы вытащить больше информации, а то прокол за проколом, всё шито белыми нитками.

— У нас карантин, многие разъехались, как и соседи. В общагу вахтеры не пустят, они раньше надзирателями в детдоме работали, так теперь мимо них лишь муравьи и могут проползти. Нет, парни, пока сидел в подвале, успел и об этом поразмыслить — лишь я и смогу забрать документы. Да мы быстро, по-суворовски, налетим, похватаем и обратно.

— То есть придем, увидим, наследим? — уголками губ улыбнулся Вячеслав. — А давай прокатимся! Чем черт не шутит, авось и пронесет! Ты точно уверен, что хочешь лезть обратно в задницу, из которой с таким трудом выкарабкался?

Конечно же — не хочу!!! До трясущихся поджилок, до дрожащих коленей, до обмирания внутри. Больше всего мечтал оказаться как можно дальше отсюда! И в то же время тянуло каким-то чудовищным магнитом.

— Уверен! Поехали! В паспорте есть адрес тетки, если её найдут — я же себе этого никогда не прощу! Ребят, мы быстро, — я постарался как можно шире улыбнуться.

Уползай, малыш, уползай.

— Ага, так пронесет, что потом замучаешься отмываться, — проворчал Федор. — Не дело это, Вячеслав Михайлович! Давай лучше Иваныча дождемся, а он уж скажет, как дальше быть.

— Не бзди, Федор Владимирович! — Вячеслав так хлопнул Федора по плечу, что тот чуть не слетел с табурета, а в серванте звякнули чашки. — Мы быстренько смотаемся! А ты покемарь пока. Устал, наверное?

— Эх, рискованное дело затеваете, ну да ладно, если что — поехали в магазин. Хлеба не забудьте купить по дороге, — Федор зевнул и махнул на нас рукой, мол, делайте, что хотите.

— Вот и ладушки! Мы на твоем драндулете прокатимся? — спросил Вячеслав у отходящего к постели Федора.

— Будешь так называть — на своем ногоходе почешешь. Берите, я как раз позавчера полный бак залил. Вернетесь — не будите, соберетесь пить — толкните, не кантовать и при пожаре выносить первым! — после подробных указаний Федор повернулся к нам спиной и с головой укрылся одеялом.

Я смотрел на самого невозмутимого человека в мире — чуть не убился, миновал пасти оборотней и спокойно улегся спать. Мне бы так, а то я сделал то же самое, но внутри дребезжало от ужаса, мурашки носились по спине, как стада диких мустангов по прерии.

Но тянуло в Шую необыкновенно, так ребёнок тянет за поводок упирающегося щенка. Когда четыре лапы расставляются в разные стороны, но неумолимый ремешок оказывается сильнее и тащит по земле полузадушенное животное.

— Пошли, пока он добрый, — Вячеслав направился к выходу.

В сенях отыскался дырявый свитер, старый плащ и стоптанные кирзачи. Пока я облачался в эти модные вещи, Вячеслав накинул дутую куртку, кроссовки, пальцы втиснулись в обрезанные перчатки — этакий фирмач на моем убогом фоне. Принц и нищий, но выбирать не приходилось.

— Скажешь в общаге, что срочно вызвали домой на картошку, вот с поля и заскочил за вещами, — довольно осклабился Вячеслав, когда вышли из дома.

— Тебе лишь бы поугорать, может, тронемся уже? Кстати, где транспортное средство? — я оглянулся по сторонам, и взгляд уперся в просевшую крышу сарая.

— Что, совесть заедает? Не парься, вернемся — починишь! Сейчас открывай ворота, и аккуратнее с веревкой, как вывезу — привяжешь также! — приказал Вячеслав.

Я покосился на него, но не стал пререкаться, все-таки не сдал меня оборотням, да и сейчас помогает. Я снял веревку с загнутых гвоздей и настежь распахнул ворота. Те пожаловались на ночное отношение скрипом металла по дереву, но упавшая створка держалась, как и товарка — прочно и надежно.

Из сарая, рядом с поваленным сенником, Вячеслав вывел на улицу древний мотоцикл «Урал». Модель-то старая, но в таком отличном состоянии, что не стыдно поставить рядом с хромированным «Харлеем». Видно, что над мотоциклом поработала опытная рука. Перебранный, с кучей замененных деталей и более мощным движком, разрисованный темно-коричневой краской, то тут, то там пластиковые вставки, подходящие по смыслу к общей стилистике.

Особенно выделялся руль — в виде оскаленной медвежьей головы, из разверзнутой пасти выглядывала фара. Коричневый пластик шел в разные стороны, олицетворяя собой шерсть, в ней искусно прятались рукояти управления. Передняя вилка в форме лап держала вынесенное вперед колесо, оканчиваясь неким подобием блестящих когтей. Задние «лапы» словно отталкивались от дороги.

Хромированные детали блестели, сверкали на солнце, казалось, что зверю оскорбительно долго находиться на одном месте. На таком можно рвануть куда угодно, не опасаясь, что отвалятся «лишние» детали и придется куковать в чистом поле.

— Что, нравится игрушка? — Вячеслав похлопал рукой по увеличенному бензобаку. — Мы с Федорузой переделали под себя. Так, хобби, а приятно, когда на тебя заглядываются по дороге. Вот если бы ты промазал, и въехал в дровяник, то Федя начал бы кататься на тебе. И не отпустил бы, пока не проехал пару тысяч без дозаправки.