Михаил Михеев - Имперский корсар [litres]

Все это глупо, отстраненно думал Камнеедов, швыряя корабль в лихорадочные, не предсказуемые никаким компьютером зигзаги. Именно способность живого пилота к подобному хаотичному маневрированию и позволяла ему уже много веков обыгрывать искусственный интеллект, оставляя человека главным мозгом любого звездолета. И сейчас, хотя британский корабль уже лупил всем бортом, «Викингу» удавалось избежать попаданий. Все это глупо. Корвет против линейного крейсера, почти линкора – это даже не смешно. Конец предрешен, одно хорошее попадание – и все. А оно будет, это попадание. Так зачем я дергаюсь? Минутой раньше, минутой позже…

Мысли крутились в голове, а корабль тем временем крутился в космосе, будто гигантский волчок и, как ни странно, все еще избегал попаданий, выгадывая своему экипажу секунды жизни. Аварийно сброшенная атмосфера в отсеках… Все ли успели закрыть гермошлемы? Все – Кими в своей каюте визжит как резаная, весь ее самурайский фатализм забыт. Княгиня, позабыв аристократическое воспитание, азартно матерится, Камнеедов между делом отметил несколько новых для себя идиом. Проклятие, этих двоих надо было оставить на борту эсминца, зря их потащили с собой. Там у них был бы крохотный шанс, что не найдут. Жаль, умная мысля приходит опосля… Смит с каким-то невероятным спокойствием выдает данные. Ненужные сейчас, откровенно говоря, все равно нет времени ни на что, кроме отчаянных маневров, но знакомое дело позволяет не поддаваться панике. Камнеедов на его месте поступил бы точно так же. Изабелла молчит, но краем глаза видно – склонилась над пультом, в матовом забрале гермошлема отражается свет ламп, пальцы летают над клавиатурой. Все живы. Пока еще живы…

Единственным шансом продержаться хоть сколько-нибудь продолжительное время, было держаться на самой границе прицельной дальности зенитных орудий британца. Там, где они уже не могут эффективно работать, а могучие башни главного калибра не успевают разворачиваться вслед отчаянно маневрирующему карлику. Узкая полоса жизни. Ближе – тебя распылят на атомы, дальше – тоже распылят, но здесь это сделать ой как затруднительно.

Боевой корабль – это всегда путь компромиссов. Чем-то жертвуешь, что-то выигрываешь. Больше оружия – тоньше броня. Или меньше скорость. Или ниже дальность. И наоборот. Конкретно у звездолетов этой серии недостатком, а точнее даже, особенностью конструкции была слабость артиллерии среднего калибра. Считалось, что крупного и опасного врага расстрелять можно издали, а с мелочью успешно справятся зенитки. Решение, в принципе, логичное, позволяющее нарастить огневую мощь в целом, башни главного калибра «Лайона» могли впечатлить и линкор. Батареи же промежуточного звена были немногочисленны и оставляли огромное количество «мертвых» зон, секторы обстрела не перекрывались. Это давало возможность крутиться в относительно свободном пространстве и молиться, чтобы густо пуляющие зенитки все же не попали в цель за счет плотности огня и безжалостной статистики. А случайное попадание, или по тебя тщательно целились, трупы уже не волнует.

Они продержались восемь минут. Целых восемь минут, почти вечность, и даже умудрились нанести противнику урон. Какой-то умник у британцев решил достать их не мытьем, так катаньем, и выпустил пару истребителей. Корвет сбил не успевшие набрать скорость машины к чертям, после чего и получил свою ответную плюху. В тот момент они схлопотали первую контузию по носовому срезу. Все та же статистика – зенитка, малый калибр, силовое поле выдержало, хотя от сотрясения у Камнеедова желудок прыгнул к горлу. Плохо, если удар хотя бы частично передался на корпус, получается, защита на пределе. Рывком увел звездолет в сторону – и, как оказалось, вовремя. Очевидно, противник сообразил, наконец, что просто так юркий корвет не достать, и принялся концентрировать огонь по секторам. А еще через две минуты им прилетело вторично, на сей раз куда страшнее.

Возможно, сработала новая тактика британцев, а может быть, Камнеедов просто устал и не мог больше с прежней резвостью крутить лихие виражи. Это не слишком-то и важно, главное – результат, а он получился впечатляющим.

Защитное поле выбило разом и начисто. Корвет раскрутило и отшвырнуло, словно игрушечный. Борт обзавелся внушительных размеров, почти на четверть длины корпуса, дырой. Если бы не стравленная вовремя атмосфера, получили бы ударную волну, которая снесла бы половину корабля, но и без того повреждения выглядели жутко. По всему выходило, что зацепило их на этот раз средним калибром. Мгновенно потерявший управление корабль раскрутило вокруг оси и понесло прочь, туда, где тяжелые орудия «Лайона» должны были расстрелять его, как мишень. И вновь раздался голос Хромого:

– Признаю, Стоун, – на этот раз никакого изображения не включилось, да и не факт, что поврежденные антенны смогли бы принять и ретранслировать соответствующий массив информации. Только голос, как и прежде безликий, а теперь еще и визуально ни к чему не привязанный, и оттого вдвойне неприятный. – Признаю. Ты меня впечатлил. Наш штатный аналитик давал тебе жизни сорок две секунды, а ты… В общем, пример твоих действий с записью войдет в программу боевой подготовки наших пилотов. Ты оставил след в истории, поздравляю.

– Я еще и не так умею, – проскрипел в ответ Камнеедов. Во рту стоял устойчивый привкус крови, премерзейшее ощущение. – Я вам могу еще тропинку натоптать и посреди нее нагадить.

– Не сомневаюсь. Поэтому…

– Поэтому, джентльмены, вы прямо сейчас заглушите двигатели и примете на борт призовую группу. В противном случае я поступлю с вами, как с пиратами.

Вот это и называется кавалерия из-за холмов. Послание Изабеллы все же нашло своего адресата, и располагался тот совсем недалеко, всего на один шаг сзади. В той самой системе, где Камнеедов недавно гонял китайцев. Правда, активно изображая при этом толстых партизан, то есть всеми силами маскируясь. Так хорошо, что за эвакуацией «Аляски» они наблюдали в подробностях, а вот американцы их так и не засекли. А толстых… Ну, глядя на эти корабли, никто не рискнул бы назвать их маленькими и худенькими.

Все это Изабелла, старательно пряча глаза, рассказала потом Камнеедову. А пока что ему оставалось лишь смотреть на четыре громадных корабля, стремительно движущихся к ним. И ощущать себя приговоренным к смерти, можно сказать, почти мертвецом, которому объявили, что казнь отменяется. Глупейшие ощущения.

Четыре линейных крейсера типа «Измаил», особая серия по заказу службы дальней разведки, вынырнули из гипера практически на дистанции залпа от места боя. Большая масса, мощные двигатели, совершеннейшая навигационная аппаратура и опытнейшие штурманы – вот четыре кита, на которых держалась уверенность человека, командовавшего этим соединением, в контроле за ситуацией. И до места боя они добрались очень быстро, хотя все равно едва не опоздали.