Грег Кокс - Бэтмен. Суд Сов

«Лаборатория , – подумал он. – Я должен предупредить людей о лаборатории» .

В фургоне ему завязали глаза, и он понятия не имел, где эта лаборатория находилась, но мир должен был знать, что она существует. Что там что-то происходит. Этих ухмыляющихся сукиных детей нужно остановить. Им это не сойдет с рук, они не смогут и дальше разрушать жизни, сжигая надежды, мечты и будущее.

«Всё должно было быть не так. Мне всего девятнадцать...»

Агония пронзила его мозг, как раскаленная докрасна кочерга. Его глаза казались раскаленными углями. Образы мелькали все быстрее и быстрее, возникая поверх обычного видения, даже когда его глаза были широко раскрыты и выпирали из глазниц. Языки галлюцинаторного пламени возникли на периферии его зрения, заслоняя обзор. Вглядываясь сквозь пламя, он заметил женщину-полицейского в форме, которая вела наблюдение за вокзалом.

Ронни ускорил шаг, прорубаясь сквозь толпу, чтобы добраться до полицейского до того, как – «На лице женщины-полицейского отразился ужас. Пылающий труп лежал у ее ног. Запах горящей плоти...»

Женщина выглядела скучающей, но ненадолго. Ронни рванулся вперед к ней, отчаянно спеша. Он замахал руками, чтобы привлечь её внимание. Его руки уже выглядели сухими и потрескавшимися, как щепки.

– Пожалуйста! Я должен вам кое-что сказать!

Во рту у него так пересохло, что он едва мог произнести эти слова. Горячее дыхание обжигало его легкие, сжигая горло. Палящий жар в мозгу мешал думать. От кожи поднимался пар. Он заполнял его рот и ноздри.

«Вот дерьмо , – подумал он. – Это происходит» .

– Эй, парень! Ты в порядке? – спросила женщина-полицейский. Настороженность боролась с беспокойством на лице. «Ужас исказил ее лицо» . Она инстинктивно потянулась к дубинке на поясе. «Она попятилась от горящего мертвеца» . Встревоженные пассажиры поглядывали на Ронни, сбиваясь в кучу, чтобы посмотреть, что случилось. «Раздались крики, и люди в панике бросились бежать» . – Просто успокойся и скажи мне, в чем дело.

Разрыв между настоящим и будущим сокращался с ужасающей скоростью, догоняя то, что он не мог перестать видеть. Он понимал, что ему не справится с этим. Будущее настигло его.

– Они сделали это со мной, они...

Он закричал в агонии, когда его мозг загорелся. Его глазные яблоки растаяли, и он дико бился в центре здания вокзала, разрываясь на части в огне на глазах у полицейского и пассажиров. Треск оборвал его крики, когда его волосы, кожа и одежда вспыхнули.

Останки Ронни ярко вспыхнули, когда он рухнул на обшарпанный плиточный пол центрального терминала Готэма. Дым поднимался к танцующей богине на потолке, словно жертвоприношение. Лицо женщины-полицейского исказилось ужасом, когда она попятилась от горящего тела. Туристы и жители Готэма одинаково кричали и бежали в панике от ужасной сцены.

Именно так, как Ронни и предвидел.

... работа идет полным ходом. Есть много неудач и разочарований, но я утешаю себя уверенностью, что каждый день приближает нас к свободе и счастью.

Береги себя, моя вечная муза, и знай, что ты всегда рядом, в моих мыслях.

С любовью, Перси.

– Как всегда ты рядом со мной, – прошептала Лидия наедине сама с собой, когда она снова и снова перечитывала последнее письмо Перси.

Приближалось лето. Прошли недели с тех пор, как он исповедался в слезах, и она почти не видела его. Он был заперт от внешнего мира в своей лаборатории, в поисках решения своих проблем. Ей оставалось утешаться лишь перепиской, пока она ждала того дня, когда они могли бы снова быть вместе.

– Я ужасно по тебе скучаю.

Её плюшевый мишка, Перси Младший, составлял ей компанию, пока она лежала на диване в своей скромной квартире в Нижнем Готэме, всего в нескольких минутах езды на метро от художественных студий и галерей, которые располагались в нескольких кварталах к северу. В этот необычайно теплый день в открытое окно дул ветерок, колышущий занавески. Цокот копыт вперемешку с гудками клаксонов и грохотом автомобилей поднимался с улицы внизу. Газовые фонари боролись с темнотой ночи. Ослепительный свет международной выставки казался очень далеким.

Вздохнув, она в последний раз перечитала письмо, прежде чем аккуратно сложить его и положить обратно в конверт для сохранности. Помня о предупреждениях Перси, она добавила его к растущей сокровищнице переписки, спрятанной там, куда никто никогда не заглянет – в пухлом животе плюшевого медведя.

Его рыжевато-коричневая шерстяная шуба скрывала узкий разрез, который был сделан в спине игрушки. Не желая рисковать, она усердно зашивала разрез, проделывая это каждый вечер, прежде чем вернуть Перси Младшего на привычное место на покрывале.

– Береги мои секреты, храбрый медведь, – сказала она ему. – Я полагаюсь на тебя.

Зевая, она решила лечь спать. Она переоделась в свою ночную сорочку и стала выключать лампы, одну за другой, и в это время расшатанная половица, на которую она часто жаловалась домовладельцу, заскрипела у нее за спиной.

Она обернулась, и перед ней предстало ужасное видение, стоящее между ней и открытым окном. Совиные очки и устрашающая масса ножей не оставляли сомнений в его личности. Коготь неумолимо приближался к ней.

– Лидия Дойл, Суд Сов требует вашего присутствия.

– Значит, Жгучая болезнь вернулась, да еще и с размахом, – сказала Барбара. – А именно, уже четыре жертвы?

– Это те, о которых нам известно, – отозвался Брюс из своего командного центра в Бэт-пещере. Озабоченное лицо Барбары занимало центральное место на экране, в то время как другие мониторы содержали ужасные изображения последнего несчастного, который этим утром сгорел на Центральном вокзале Готэма.

С момента инцидента прошло всего несколько часов, так что полных результатов вскрытия еще не было, но Гордон уже получил подтверждение, что тело находилось в том же состоянии, что и предыдущие жертвы. В этот момент Брюса уже меньше интересовала судебная экспертиза доказательств, которые становились все более привычными, чем выбор жертв. Он знал, кто несет за это ответственность. Теперь он нуждался в том, чтобы опередить их прежде, чем это закончится очередными обугленными телами в морге.

– Но это не болезнь, – продолжал Брюс, размышляя вслух. – Мы знаем, что самовозгорание – это нежелательный побочный эффект какого-то таинственного эликсира, состряпанного Перси Райтом столетие назад. И что наследники Райта с тех самых пор пытались устранить этот побочный эффект, время от времени экспериментируя на человеческих субъектах.