Эдгар Берроуз - Избранные произведения. I том

— Это вы так думаете сейчас, Бэм. Но будем надеяться, что вы правы. Но о себе я не могу сказать ничего определённого. Иногда я ненавижу полеты, а иногда думаю даже, что они стали частью моей жизни, частью меня самого. Конечно, не столько сами полеты, сколько связанные с ними трепет и возбуждение. Если это так, тогда мне это нравится, а значит и сражения, и убийства. Я не знаю. Надеюсь, что это не так. Было бы чертовски ужасно, если бы многие молодые парни думали таким же образом. Или возьмём Корри. Она научилась ненавидеть, хотя и не создана для этого. Но война и японцы заставили её научиться этому чувству. Я думаю, если ненависть исказит чью-то душу, то сможет ли она когда-нибудь стать такой, какой она была прежде?

— Вам не стоит беспокоиться, — успокоил его Тарзан. — Человек легко приспосабливается к изменениям условий. Молодые люди особенно быстро реагируют на изменение окружающей обстановки и обстоятельств. Вы найдёте своё настоящее место в жизни, когда наступит мир. Только слабый и испорченный человек бесповоротно изменяется к худшему.

— Я думаю, что война все же очень отразится на всех нас, — возразила Корри. — Мы не будем теми же людьми, какими стали бы, не пройдя через неё. Она быстро состарила нас, а это значит, что мы потеряли часть нашей юности. Джерри мне недавно сказал, что ему только двадцать три года, а я считала, что ему больше тридцати. Он потерял десять лет своей юности. Может ли он быть тем же самым человеком, каким бы стал, прожив десять лет в мире и безопасности? Нет, я думаю, он будет лучшим человеком.

Короткое восклицание Шримпа прервало дискуссию. Они обернулись и увидели, что Тарзан вынимает жаркое из импровизированной печки.

— Идите сюда! — позвал Шримп. — Мне хочется попробовать это блюдо. Оно источает небесный аромат.

К всеобщему удивлению, горб носорога оказался сочным, нежным и очень вкусным.

Пока они ели, пара глаз наблюдала за ними из кустов, которые росли на краю обрыва по ту сторону реки. Спустя несколько минут обладатель этих глаз снова скрылся в лесу.

Этой ночью дикие собаки дрались за туши убитых Тарзаном животных до тех пор, пока появившийся тигр не прогнал их с пиршества, и они, образовав мрачный ворчащий круг, дожидались, когда повелитель джунглей насытится и удалится.

Каждая война создаёт новые слова. Вторая Мировая война не является исключением. Вероятно, наиболее известное слово, рожденное ею, это — «квислинг». Воины также переделывают старые слова. «Коллаборационист» раньше имело положительное значение, но я сомневаюсь, чтобы оно уцелело после войны: никто не захочет называться коллаборационистом.

Коллаборационисты были в каждой стране, где побывали враги. Были они и на Суматре. Таким был Амат — жалкое создание, низко кланявшееся каждому японскому солдату и заискивавшее перед ними. Он был шакалом в образе человека, который питался объедками со стола наглых оккупантов, дававших ему пощечины, когда он мешался у них под ногами.

Когда Амат увидел пятерых белых людей, остановившихся у реки в маленькой долине, он облизал свои толстые губы как бы в ожидании угощения и поспешил обратно по тропе к своей деревне, где был временно расквартирован отряд японских солдат. У него было две причины торопиться: он спешил передать свою информацию врагу и хотел засветло добраться до своей деревни, пока «его величество» не вышел ещё на охоту.

Он находился в нескольких милях от дома, и начали уже опускаться сумерки, когда оправдались его худшие опасения: страшная голова повелителя джунглей появилась, словно призрак, прямо на его пути. Тигр не оставил Амата в сомнении относительно своих намерений и сразу же ринулся в его сторону. Амат отчаянно завизжал, прыгнул на ближайшее дерево и полез наверх со всей доступной ему быстротой. Тигр прыгнул за ним, но промахнулся. Амат карабкался все выше, обливаясь холодным потом и задыхаясь.

Он замер лишь на самой вершине, дрожа от смертельного ужаса, и там мы оставим его до утра.

— Черт побери! Что за страна, — ворчал Шримп, когда они поднимались по крутой тропинке на рассвете следующего дня. — Если не ползешь вниз в яму, то выбираешься из неё наверх!

— Посмотри, человек, какой замечательный вид! Или твои глаза не воспринимают красоту? — иронично ответил ему Бубенович.

— У моих ног нет глаз, чтобы воспринимать что-либо, кроме усталости.

Но все когда-нибудь кончается, и, наконец, они достигли края обрыва. Тарзан осмотрел тропу.

— Здесь недавно проходил туземец. Вероятно, вчера поздно вечером, и он наверняка мог легко увидеть нас. Он несколько минут стоял как раз здесь, а отсюда прекрасно была видна наша стоянка с костром.

Пока маленький отряд продолжал свой путь по тропе в лес, Амат, задыхаясь, успел добраться до деревни. Он был так возбужден от желания поскорее выложить офицеру свою драгоценную информацию, что забыл поклониться солдату, за что получил затрещину и едва не был проткнут штыком. Найдя лейтенанта Кумайро Тэда и не забыв на сей раз предварительно поклониться, он отбарабанил отчёт о том, что видел. Тэда, не понимая ни слова на туземном диалекте и будучи особенно не в духе по утрам, пнул Амата ногой в пах. Амат вскрикнул, схватился за живот и опустился на землю. Тэда вытащил свою саблю — ему давно не приходилось отрубать голову, и он был склонен сделать это перед завтраком.

Стоявший рядом сержант, который понимал туземный диалект, сделал шаг вперёд, отдал честь и поклонился. Шепелявя, он сообщил уважаемому лейтенанту, что Амат видел отряд белых и что об этом он и пытался рассказать уважаемому лейтенанту.

Пройдя около двух миль от того места, где они вошли в лес, Тарзан остановился и тщательно исследовал тропу.

— Здесь, — объяснил он, — наш туземец залез на дерево, спасаясь от тигра. Он оставался на этом дереве всю ночь и слез с него недавно, вероятно, как только рассвело.

Они пошли дальше и вскоре подошли к разветвлению тропинки. Тарзан снова остановился и показал, какой дорогой пошёл туземец. На другом ответвлении тропинки он увидел доказательства того, что по ней прошли несколько человек.

— Это — не туземцы, — сказал он, — но я думаю, что это и не японцы. Здесь следы ног очень больших людей. Джерри, вы со своими товарищами исследуйте тропу, по которой пошёл туземец, а я исследую другую. Может быть, эти парни окажутся голландскими партизанами. Если это так, то они могут оказаться очень полезными для нас. Не идите очень быстро, чтобы я смог вас догнать.

— Мы, вероятно, придем к туземной деревне, — заметил Джерри. — Может быть, нам лучше укрыться в джунглях, пока вы не возвратитесь, и тогда мы сможем подойти к ней все вместе. А пока я поищу подходящее место наверху для ночлега.