Райан Зильберт - Шторм света [litres]

Крысам выпала удача, но Изобретателю так не повезет.

Ксэл помнит, как в первый раз ощутила мощь его оружия, волну внезапной связи, когда ее народ двигался в идеальном ритме, чтобы открыть свои умы сети Изобретателя. Просто невероятно, как это они ему поверили, как все они, обладая колоссальной совместной силой, совершили такую ошибку. И все же они сделали это. В то время инструмент, которым ее народ был уничтожен, казался им воплощением их величайшей мечты. Природа даровала им возможность разделять свое сознание друг с другом, но раса Ксэл почти подошла к границам своих возможностей, и старик об этом знал. Он понимал, что они жаждут большего, видел, что они хотят завоевать не только галактику, но и весь космос – и использовал это отчаянное желание против них. Даже старейшины соблазнились, когда он пообещал им почти безграничную силу, орудие, благодаря которому они смогут дотянуться до самых отдаленных уголков космоса. И поначалу их сила действительно увеличилась. Разум каждого из них гудел в гармонии с остальными, усиленный так называемым даром Изобретателя; огромная, величайшая сеть, позволявшая им осуществлять самые смелые мечты. Благодаря Изобретателю они стали еще сильнее, еще непобедимее. Они распространились по галактике, подчиняя себе сотни и тысячи цивилизаций.

Они создали всеобщую утопию посредством миллионов и миллионов соединенных умов, питаемую жизненной силой своих колоний, построенную древними старейшинами, теми старыми архитекторами. Виртуальный мир настолько прекрасный, что никто не задумывался, действительно ли он настоящий: для Ксэл он был реальным. Для всех них. Это был дом, в который они возвращались после каждой успешной кампании, в ходе которой получали новые ресурсы, необходимые для завоевания космоса: это был величественный, золотой, галлюциногенный город, созданный из чистой, сияющей связи. Он был так прекрасен.

А потом он исчез. Увлекшись завоеваниями, народ Ксэл угодил прямиком в ловушку. Сеть, соединявшая их умы, стала их погибелью. Изобретатель обещал им силу, а принес уничтожение. Как глупы были они, не распознав в его даре оружие. Как глупа была она, недооценив старика. Именно ей надлежало за ним присматривать; именно ей первой он принес свое предложение, именно ей первой солгал: дескать, он настолько восхищается высшей цивилизацией, которую создал ее народ, что желает обратить свои таланты на благо им, послужить их великому делу. Он сказал, что хочет преподнести дар, благодаря которому они станут неуязвимыми. Именно Ксэл рассказала старейшинам о его подарке – более того, она заверила их в искренности старика. Они сохранили ему жизнь, в конце концов. Сама Ксэл признавала, что Изобретатель обладает уникальным талантом, что его ум будет им полезен. Она дала ему дом, цель, место в их мире, в то время как остальные жители его планеты подверглись уничтожению. Разумеется, он был благодарен. Это же логично, не так ли?

Он застал их врасплох. То оружие за секунду сожгло их синапсы, уничтожило их, как только старик обратил его против них. Целая раса перестала существовать. Ксэл оказалась в числе немногих выживших – и заплатила за спасение высокую цену. Пока ее народ, ее друзья умирали, она тянулась к ним и собирала останки их скрученных тел. Она брала то, что ей было нужно. Она не могла их спасти, но могла выжить, собирая себя из оставшихся частей, чтобы снова стать целой… или почти целой. Того, чем она в итоге стала, должно хватить, чтобы исправить ее ошибки и увидеть торжество справедливости, отомстить за свой народ. Достаточно, чтобы прибыть в это место и встретиться лицом к лицу с судьбой.

Теперь Ксэл готова. Она медленно крадется, держась ближе к стенам зданий и припаркованным на обочинах машинам, намеренно скрывается от посторонних глаз, все ближе и ближе подходит к источнику сигнала… а потом гадает, не совершила ли ошибку. В этом месте нет ничего необычного, и здание, перед которым она в итоге оказалась, совершенно заурядное. Похоже, архитекторы на этой планете умеют строить только коробки, и эта коробка ничем не отличается от прочих. Но сигнал определенно идет оттуда, его источник так близко, что Ксэл становится больно. Не верится, что она сумела найти его так быстро, так просто. Здание совершенно не охраняется: неужто Изобретатель и впрямь прячется именно здесь? Бессмыслица какая-то, и все же Ксэл всей своей старой обожженной кожей ощущает присутствие его оружия. Очень, очень близко.

Что-то происходит. Зрачки Ксэл расширяются, ее новая кожа испытывает незнакомые ощущения: кошачьи инстинкты поднимаются, как пена в закипающем котле, перекрывая ее любопытство. Она прыгает под машину, и тут двери здания открываются, и наружу вырывается поток неуклюжих, болтающих людей. Энергетический отпечаток пронизывает Ксэл, она сканирует толпу и недоумевает. Эти существа – подростки, она их чувствует. Изобретатель не может прятаться среди них, и все же она чувствует и его тоже. Она чувствует…

ЕГО.

Это не старик, а молодой индивид со всклокоченными темными волосами, в свободной одежде, которая висит на его тощем теле мешком. Он не вполне человек и не совсем… целый.

Ксэл прищуривается: от человека исходит не только энергетический отпечаток Изобретателя, но и другие сигналы. Он отрывается от толпы и удаляется легкой рысцой, походка у него чуть-чуть неровная. Ксэл напрягается: человек движется прямо к ней, и все ее звериные инстинкты сигнализируют об опасности – но все внимание человека занимает какой-то предмет, который он держит в руке. Парень пробегает мимо, не глядя на Ксэл.

Зато она пристально смотрит на него. Наблюдает, как он удаляется, и ее кожа зудит, ощущая энергию, которая волнами исходит от этого мальчишки. Он не ее жертва, но он, как и она, подвергся воздействию.

Если Ксэл последует за ним, то, возможно, он приведет ее прямиком к старику. Не слишком ли самонадеянно будет мечтать о том, что еще до заката его кровь коснется ее кожи?

В горле Ксэл зарождается странная вибрация, и она крадется вперед. Еще один «подарок» от ее новой формы: приятные мечты об убийстве Изобретателя ее звериное тело трансформирует в довольное мурлыканье. Она делает еще шаг, не сводя глаз с удаляющегося мальчишки. Она охотник, напряженный и сосредоточенный, готовый к прыжку.

Потом мир вдруг начинает вращаться, ее лапы болтаются в воздухе, потому что две мозолистые руки отрывают ее от земли. Мурлыканье переходит в пронзительный вопль – такого звука не смогла бы издать ни одна земная кошка, но человек, похоже, не обращает на это внимания.

– Только поглядите, какая бедная, шелудивая кошечка, – бормочет голос. – Ну-ка, киса. Хорошая, кисуля.