Влад Непальский - Ты будешь авантюристом!

— Да, вали уже ты!

— Один мой друг интересовался тобой! — улыбнулся он. — У него лучший хер в деревне!

— Мне хватает одного дурака, второй — не нужен.

— Вот сегодня вечером пойду к другу, — повернулся брат к Майи. — Его папаша привёз с виноградни ящик винишка. Так мы распробуем. За одно местных баб пригласим. Уж мы то их сумеем приголубить. Вот это жизнь! Всегда бы так!

— Ладно, пойду я! — усмехнулась Майя, поправив тунику. — Пойду, прогуляюсь.

Она вышла через сени на крыльцо, и посмотрела на каменную дорожку, идущую через роскошные клумбы. Когда-то девушка думала, что эта ферма станет для неё чем-то большим.

В далёком детстве.

Она мечтала, как выйдет замуж, и вместе с семьёй брата они будут обрабатывать эти земли. В Илде хорошо покупали их продукты, и золото, текущее в город, попадало и в карман её отца. Но потом всё как-то изменилось, чем больше рос брат, тем меньше Майи хотелось оставаться в деревне. А потом у неё обнаружился талант к магии, и отец отдал её в школу, вопреки желанию матери. С этого дня её жизнь стала другой. Ферма казалось скучной, а работа отца монотонной. Жизнь брата стала глупой и бессмысленной. Да и сам брат выглядел всё большим и большим дураком.

Теперь она понимала, что ферма это её прошлое. Она безусловно будет возвращаться ещё не раз в это место, но жить — никогда!

Лили ехала в карете по сельской местности. Облокотившись на деревянную стенку, она спала, и ей снился странный сон.

Она видел сына Пьра — Энирда, молодого и красивого юношу. В шикарной гостиной столичного особняка он лежал на диване со своей красавицей женой, смотря на горящий камин. Тепло наполняло комнату, а за высокими стёклами, покрытыми морозными узорами, чернела ночная темнота.

— Поместье уже строиться двадцать лет, — Энирд обнял девушку левой рукой. — Скоро оно будет готово, и мы вместе поедем туда на лето.

— Я слышала, что оно совершенно необычное.

— Да, — кивнул брюнет. — Оно сделано из чёрного камня, как того хотел мой отец. Именно он начал его строительство и посадил перед ним жёлудь, выросший в маленький дубок. Когда-нибудь это дерево станет огромным, как и наш род в будущем.

— Чёрный цвет для дома… Это, по-моему, ужасно… — побледнела девушка.

— Так хотел мой отец. Это символ его скорби и вечного траура по моим погибшим братьями сёстрам, а так же по его первой жене.

— Траур… Разве можно всю жизнь жить в трауре?

— Мой бедный отец… Почему он так поступил… — юноша пожал плечами. — Я не знаю.

— Моей матери снился страшный сон, и она ходила к предсказателю.

— Сны, это такая ерунда! — усмехнулся Энирд. — Разве можно им верить?

— Ты прав! — кивнула девушка, пытаясь улыбнуться.

— Главное, что скоро у нас родиться первый наследник, — он погладил живот своей жены. — И с него начнётся расцвет нашего рода. У нас будет много-много детей. Я расскажу какие великие богатства завещали мне отец и мать. Наши дети вырастут, поженятся, у нас будет множество внуков. Они будут играть в нашем огромном поместье. И наполнят его весельем и радостью. И никто больше никогда не вспомнит о том, что чёрный это цвет траура. Напротив, наше поместье станет символом радости в народе. А наши земли процветут счастьем.

И он ещё долго предавался мечтаниям, выдумывая сказки для своей дремлющей жены.

Через некоторое время за окном хлестал летний ливень, а будущий отец ходил по комнате, заламывая руки, в ожидании рождения сына.

Тяжёлая дверь открылась и там показалась повитуха.

— Кто это? — Энирд бросился к двери.

— Милорд, — опустила голову женщина. — У вас родился прекрасный сын, но ваша жена, леди Элизабет, скончалась, как только ребенок появился на свет.

— Не может быть! — вздрогнул юноша. — Врача, целителя, мага! Всех сюда!

Вечером с дрожащими руками он сидел в своём кабинете перед стариком. Несмотря на жару на улице тут горел камин, и владельца особняка охватила нервная дрожь.

— Понимаете, — говорил старик, покрывшись от жары потом — я и сам такое вижу впервые. Это очень странное заклятие. Оно лежит на вашем сыне. Это какая-то незнакомая нам магия. Высшая магия. Именно оно поглотила всю жизненную силу вашей жены в момент родов.

— Но, кто это наложил на неё?

— Мне нужно расследовать всё это, — посмотрел на юношу маг.

— Действуйте, мессир!

Ровно через месяц они опять так же сидели в этом кабинете. За стёклами царила чернота ночи, а единственный волшебный светильник обнажал из темноты их суровые лица.

— Ну что, не томите меня! — сжал кулаки юноша. — Кто виновен в смерти моей жены?

— Боюсь вам говорить, милорд, — опустил голову маг. — Но это именно вы!

— Что ты несёшь! — юноша вскочил со стула, ударив кулаками по тяжёлой столешнице. — Да как такое вообще может быть? Я любил Элизабет больше своей жизни!

Да, это было, правда и за последний месяц он сильно постарел. Чёрные локоны поседели, а на молодом лице проступили морщины, и горящие жизнью глаза потухли.

— Это проклятие, что на вашем сыне — оно родовое. И передалось ему от вас, — начал старик. — Вы его источник. Это запретная магия, которую может быть практикуют только эльфы. Я не могу снять заклинание с вашего сына, не убив его. Женщина, которая родит ему ребенка, тоже умрёт. Эта магия связана с жизненной силой. Она забирает жизнь матери, чтобы отдать её ребенку. Это запретная магия. Её боятся с давних времён. Я знал вашего отца, и я умоляю вас. Никому не говорите об этом. Положение вашего рода ещё шатко. Вы ещё не проявили себя как великий маг. Всё что держит нового короля от того, чтобы забрать ваши земли, это слава вашего отца и надежды на вас. Вас не любят при дворе. Если вы опять женитесь и опять ваша жена умрёт, все заподозрят, что что-то неладно. А если узнают, что на вас такое проклятье, то вас убьют и убьют вашего сына, чтобы не допустить его распространения.

Я слышал, вы достроили поместье, милорд. Скажите, что горюете по своей жене и, забрав сына подальше от чужих глаз, уезжайте туда. И никому не говорите об этом проклятье.

Юноша стоял у окна и дрожал, не в силах что-либо сказать. Ночная темнота поглощала его душу. В его глазах застыл немой вопрос «За что, отец?»

Лили проснулась, чёрная карета стояла возле деревенского дома.

— Мы приехали, миледи, — улыбнулся кучер, открыв дверь.

Девушка в белых одеждах вылезла из кареты, неся в руках тяжёлую сумочку. Она стала перед своим домом, и из голубых глаз потекли слёзы. Три года она не была здесь. Она так соскучилась по отцу и матери, по их милому дому, по козам в сарае, по собачонке-дворняжке, по её любимому Тофику. Лили опять захотелось забыть, что она жрица и стать обычной деревенской девочкой, которой была ранее. Будто бы у неё нет никакой силы, и она может просто играть и радоваться жизни.