Андрей Кузнецов - Последние звёзды (СИ)

Гость кивнул, напрягся.

— Твой начальник к Зимнему собранию готовит выборку фактов вот отсюда, — Гловацкий ткнул в компьютер. — Сделай мне то же, но с другим акцентом. И выступи вместо него.

— Но…

— Я знаю что говорю, он сам тебя попросит. Но готовиться ты должен заранее, потому что его документы нам не подойдут.

— Антон Валерьевич, это опасная игра… На чьей мы стороне?

— На стороне новой России, как тебе? Рискнёшь — и сможешь в ней остаться.

— А если нет, Вы просто заставите.

— Да, но повторюсь: хочу, чтобы ты сам это выбрал.

— Я выбрал. Что мне фиксировать, а что пропускать? — парень развернул к себе ноутбук.

Игорь забыл этот разговор, но Крутов снова взялся за своё:

— Переворота недостаточно, он должен быть легитимным. Мы запустим агитацию в больших городах, где люди отрезаны и не знают о проблемах сограждан.

— Это важно, я понимаю, народ — главная сила. Но есть ли смысл? Сытый не поймёт голодного, революция не нужна тем, кому есть что терять.

— Они тоже русские люди.

Игорь покачал головой.

— В старших я не верю, а молодых завалили пропагандой, им не выбраться.

— Но ты же выбрался.

— Я бракованный, случайно надевший форму.

За двое суток до «Зимнего собрания» в городах прошёл снегопад: самодельные планеры засыпали улицы бумагой с кричащими заголовками: Проснитесь! Знайте! Помогите! В одном из городов вывесили транспарант на такой высоте, что его не смогли сорвать без крана. Агитаторы били точечно в большие скопления людей: по площадям, по заводам, по жилым кварталам. Расчёт оправдался, забывшие о таком люди жадно глотали текст, не понимали и прятали листовки, чтобы перечитать дома.

С советами Гловацкого повстанцы угадали с содержанием. В богатых Новосибирске, Барнауле, Омске жаловались на голод, взывали к сочувствию. А в бедных Куйбышеве, Иркутске, Междуреченске сообщили, как прекрасно живёт Кемерово и Томск с приходом новой власти.

Президент взбесился: служба безопасности оказалась не готова. И мэры приедут на совет с одним вопросом.

Баграт прибыл к ночи. Едва спешился, как окунулся в уличный шум и поёжился: город больше не прячет его, давит, подстерегает. Баграт шевельнул кистями, ловя ладонями ветерок, он не может слиться с толпой, месяцы публичности убили в нём тень. Теперь Баграт не сойдёт за своего на площади, не заснёт посреди улицы.

С Гловацким встретились в баре в центре города. Гловацкий ходит туда постоянно, заподозрить его невозможно. Музыка из колонок не даёт расслышать слова постороннему, они сели плечом к плечу, улыбнулись друг другу, извиняясь: мол, посетителей полно, пришлось потесниться.

— Как обычно, дело важное, работаешь один. Мой коллега выступает послезавтра… но выступить не должен.

— Твоих я ещё не трогал.

— С ним всё должно быть в порядке, понял? Просто выключить на время.

— Семья есть?

— Не пройдёт, он президента ценит выше.

— Надавлю на него самого? Себя-то он точно любит больше.

— Перепугается, напортачит. Нет, сделай так, чтобы он передал полномочия, дальше разберусь я.

На бедро Баграту лег свёрток, он подставил карман и ответил, отлипнув губами от кружки.

— Выглядит сложно.

— Интересно, как ты любишь, — Гловацкий стрельнул глазами на профиль агента. — Рад, что ты в норме.

Их было видно с улицы через окно: худощавый мужчина в пальто заказал соседу пива и встал из-за стола. Сосед, широкоплечий, в куртке из плотной серой ткани поблагодарил кивком, пожали руки. Оба остались довольны случайным знакомством.

Баграт оставил бокал нетронутым, пора за работу. Он получил все данные: объект проживает в восточной части центрального района, на элитном участке. Семья — жена и девятилетний сын — может усложнить задачу, а может и упростить. Баграт сразу решил, как действовать. Прикинул другие варианты, ничего лучше не изобрёл.

Уже ночь, простой люд разошёлся по домам или кабакам, «слуга народа» и подавно. Баграт повернул на соседнюю улицу. С тротуара спрыгнул человек, Баграт выставил руку, прохожий, наткнувшись, извинился, дал пройти. Лицо наёмника перекосила брезгливость, контингент столицы всегда его коробил: интеллектуалы вперемешку с дельцами, никаких бродяг, а иногда джипы с парнями в чёрной форме — Новосибирский полк спецназа.

Баграт добрёл до спального района, на чердаке из щели в полу достал ключ, спустился на этаж. На полу подобрал бумажку: «Повстанцы» — улыбнулся как старым знакомым. Пыль под дверью, спичка в косяке — всё кажется нетронутым. Баграт не поверил, но отлегло. Прямо в одежде плюхнулся на кровать, завёл будильник на часах. Только закрыл глаза, вибрация перекинулась с руки на всё тело. За окном ещё темно, проспал от силы полтора часа, пора на выход.

Баграт прошёл мимо жилого комплекса для самых богатых, убедился, что помнит расположение домов: высотки, в которых высокопоставленные лица занимают целые этажи; несколько зданий отданы светилам науки. Но эта роскошь из титана и стали — пыль в глаза, настоящее сокровище — уединение. Вот здесь, среди акаций, вдали от суеты, обитают те, кто может себе позволить не соваться в центр мира. Он всё равно кружится вокруг них.

Толстые подошвы ступили в грунт, через парк можно пробраться незаметно. Баграт остановился, опёрся на дерево, ноги схватило судорогой поочерёдно, скрипнули зубы, он медленно пошёл дальше. Трижды Баграт доставал компас, боялся сбиться с курса во мгле. Фонарём светить нельзя: вдруг караульные будки ближе, чем он думает.

— Ауф!

Звякнули струны, в тело впились шипы, Баграт успел отвернуться — порезал щёку. Они перенесли забор?! Баграт унял стук сердца, провёл пальцами по металлу. Старые паучьи сети, он всё-таки сбился с пути. Погремушек здесь нет: белки их вечно цепляют и не дают охране спать, а ведь это главная её задача.

Баграт надел плотные перчатки, сверху до низу ощупал преграду. При луне проволока блестит, сейчас нет — только тень и осязание. Кусачки щёлкнули звонко в тишине, но Баграт знал, что заметнее звук распавшейся проволоки, и придержал концы. Он резал так, чтобы зацепить обратно, не оставлять дыру.

За забором деревьев стало меньше, потом он вышел на опушку. Заметил вышку, юркнул в кусты и замер. Объект выезжает через полчаса, самое время занять позицию. Гловацкий не ошибся, важные дела поднимают с постели лучше петухов, из-за ворот выехал чёрный джип.

Дом двухэтажный, растянувшийся в стороны, за забором просматривается второй этаж и крыша. Баграт как наяву увидел, что бросает в красную черепицу коктейль Молотова, и ощутил жар на бровях. Он забыл, когда и что это было — очередная заказная диверсия, но врезалось в память.