Евгения Кретова - Навигатор из Нерюнгри

— Хорошо, давай, я уберу навигационную сетку маршрутов, она, видимо, тебя сбивает с толку. Смотри, что у меня есть.

Перед глазами возникла Тамту. Ее коричневый, покрытый оспинами шлюзов, бок светился проблесковыми маячками. Совсем так, как она его запомнила тогда, на неофициальной экскурсии с Ваней Лапиным. Он тогда говорил, что Тамту — космодром постоянного базирования. Кромлех тоже говорил о диверсии в секторе прилетов. Девушка потянулась вокруг станции, разворачивая ее виртуальный образ к себе другой стороной. Открылась распахнутая пасть грузового шлюза. Сетка навигационных ориентиров посадки и квадратные окна стыковочных блоков.

Артём вызвал Крыжа:

— Вась, бегом в медблок.

Программист появился через минуту.

— Смотри, — Артём вывел на экран график нейроактивности Ульяны и поставил его рядом с аналогичной записью Фокуса и откинулся в кресле. — Чудеса продолжаются.

Василевс уставился на абсолютно одинаковые графики.

Позавтракали быстро и без удовольствия — Пауков умудрился влезть и в это, казалось бы, прочно взятое в руки Наташи, дело. И теперь вместо ожидаемой глазуньи или манной каши, команда разглядывала безвкусную белёсую массу.

— Это что? — Кирилл подозрительно уставился на булькающую жижу в тарелке, помешал её ложкой в надежде найти что-нибудь интересное хотя бы на дне. Не судьба.

— Сбалансированный завтрак, — пояснила Наташа, принюхиваясь. — Калория к калории. Утверждено медсектором.

Все уставились на Паукова — тот с невозмутимым видом отправил в рот ложку неаппетитной стряпни. Заметив обращенные на него взгляды, поднял глаза, проглотил кашицу.

— Проблемы? — тихий голос, с которым не хотелось спорить.

Ульяна вздохнула и попробовала кушанье.

— Посолить-то хоть можно?

Насмешливый прищур:

— Соль — белый яд… Но посолить можешь…

Кир упорно размешивал несуществующие комочки в кашице — ложка то и дело задевала края тарелки, ворчал под нос:

— Бред какой-то. При полной экипировке камбуза, запасах провианта, едим какую-то фигню…

Артём склонил голову набок, спокойно отмеряя каждое слово, отозвался:

— Бред — это когда человек, ответственный за питание совместно с — внимание! — командиром экипажа, зная о нехватке продовольствия, делают из пяти килограммов биомассы хлеб для того, чтобы смастерить шутовского паука для розыгрыша… Причем смешивают его с техническим клеем, который в пищу человеку никак не годится. Так что ешьте, курсант Авдеев, и не выделывайтесь.

Ульяна поправила на руке браслет с креоником:

— Сегодня в семь вечера будет встречный борт, Кромлех дал распоряжение, чтобы нам выдали всё необходимое.

— Вот когда всё необходимое будет на борту, тогда и съедите свою глазунью, — отрезал Пауков.

Ульяна тихо вздохнула, виновато окинула взглядом команду и цокнула языком, вынужденно соглашаясь с медиком.

После завтрака Артём отправил ребят в медблок на диагностику. Ульяна собралась в рубку.

На короткое мгновение они остались одни на камбузе.

Девушк встала, направилась к выходу, но замерла, так и не переступив порог. Обернулась.

— Артём? — он медленно поднял глаза, посмотрел прямо, тяжелый взгляд припечатывал к полу. — Зачем ты так себя ведёшь?

— Как «так»? — он чуть развернулся к ней, откинулся на спинку стула.

— Ты давишь. Неужели ты не видишь этого? Давишь своим авторитетом, своим словом. Я не знаю, зачем ты так делаешь, но я…боюсь тебя. Вот до дрожи в коленках боюсь.

Она выскользнула с камбуза, рванула в рубку, уже жалея о заведённом разговоре, об этом нелепом признании — лишнем поводе поиздеваться.

Дыхание сбивалось, кровь пульсировала в висках. На глаза наворачивались слезы.

Он догнал её у рубки. Схватил за руку, привлёк к себе.

Мгновение они были так близко, что она видела льдистые лучики в его серых как северные воды глазах.

Только одно мгновение — смятение на дне, нервный вздох.

Он мягко отпустил её:

— Прости. Я всё делаю неправильно. Василий верно говорит — я сухарь.

Ульяна растирала онемевшее запястье, смотрела с опаской.

— Пожалуйста. Давай не будем усложнять. Я стараюсь. Я очень стараюсь всё делать правильно. Но от того, что ты меня как котёнка всё время носом тычешь… я не становлюсь увереннее.

Она поняла, что ещё чуть-чуть — и расплачется. Шмыгнула носом.

Артём медленно выдохнул, прислонился плечом к стене:

— Я просто дурак, Уль. Прости, ладно? Я постараюсь тебе помочь. Сегодня, после диагностики ребят, давай, расскажу подробнее о Фокусе. Идёт? И вообще, надо как-то вашим образованием заняться. Вашим — это твоим, Наташи и Кирилла.

Ульяна несмело улыбнулась, прикусила губу. Кивнула.

— Тогда встречаемся через час-тридцать в лектории.

Директор Академии навигаторов был не в настроении. Запершись в кабинете с видом на площадь Кроны с одной стороны и Глаугель — с другой, он в сотый раз просматривал записи с камер видеонаблюдения: низкорослый зеленолицый человечек, опасливо оглядываясь, пробирается в зону транзакции, через пять минут общения с оператором выходит со свертком в руке. Десятикратный зум ничего не дал — свёрток плотно упакован.

— С-сволочь, — креонидянин презрительно сплюнул.

Следующая запись показывала этого же человечка, но уже около стыковочных шлюзов. Та же вороватая походка, прищуренный взгляд.

Вспышка стартовых двигателей, марево от запуска маневровых. Поднятая по тревоге охрана, и обрыв записи.

Но Циотан и так знал, что там — при попытке задержания посла прогремел взрыв, заблокировавший катера охраны и службы безопасности. Переполненная стоянка галактических крейсеров словно карточный домик складывалась секторами, сминая корабли членов приёмочной комиссии.

— Идиот, — Кромлех с силой смял креопластину, раздавив её в серебристую пыль.

Ульяна забралась в навигационное кресло.

— Привет, Флиппер, — привычно поздоровалась, как со старым знакомым.

Система ответила приветливым урчанием. Лианиновое полотно было ослаблено — корабль дрейфовал по заданному Кириллом курсу. Ульяна положила руки на подлокотники, расслабилась, позволив тонким волокнам коснуться её. Легкое жжение, словно укус комара.

Девушка закрыла глаза, окунувшись в пустоту, как в океан.

Там, в виртуальной реальности ее кожу ласкал космический ветер.

Мелкие частицы, пыль, невидимая человеком, тонкое полотно материи, шелковой, дразнящей, заполняло всё пространство — оно не было пустотой.

Девушка ощущала его, дышала им, радостно осознавая себя частью огромного мира, который только предстоит исследовать. И понять.