Ольга Ворон - Ангелы: Анабазис

…Если б да кабы…

Поворот корпуса влево, поворот корпуса вправо…

Чувствуется, что вершина недалеко. Крутизна проявилась. Лес поредел. Кустарника стало больше. Опять же валуны странные стали встречаться. Здоровущие лепёшки. Явно не природного происхождения. Возле них Маугли часто приостанавливался и пытался настроиться на дальний зов. Видимо, не простые камешки.

…Через полгода, сразу после диплома, состоялся разговор. Дядя Женя не наорал, не надавал по шеям, не обматерил. Смотрел угрюмо и тоскливо. «Решил, всё-таки…» — «Решил. Рядовым. В горячую точку» — «Рядовым? В горячую? Не позволю. Пойдёшь в егерское подразделение — как раз по тебе. Будешь у меня шляться по лесам и горам, подальше от баз и плацов. И будешь командиром. Будешь отвечать за людей!» — «Дядь-Жень! Я же только что!..» — «Вот именно поэтому я и буду спокоен за тех, кого ты поведёшь»…

Взгляд по верхнему уровню, взгляд под ноги, взгляд по верхнему уровню, взгляд…

Опять камень. Серый в крапинку красного и синего. Сложно даже представить себе состав этого булыжника. Маугли приостановился, ладони опустил на поверхность. Усмехнулся устало. Словно весточку получил от «своих». Знать бы, о чём.

Потом… Потом учебная группа. Среди обстрелянных, прошедших жёсткий отбор «старичков» он один оказался «мажором» не с боевой точки, а с военной кафедры, не с заслуженными погонами, а с бесплатным приложением к диплому. Да плюс характер его медвежий — упрямо-злой. Вот и учили жить гуртом и неоднократно. Понаутирал кровавых соплей, поразмазывал по асфальту. Пока в отряде не появился Зубр. Об угрюмого и простоватого на вид крепыша местные вояки зубы сточили в первый же день. Зашли следом в туалет трое, вышел только Юрий. Остальных через полчаса вынесли. А днём позже по непонятной причине Зубр взял под своё крыло молодого Топтыгина. А ещё через полгода роли поменялись, и он стал его командиром.

Вот такая, блин, вечная молодость…

«Что есть, то уже было. То, что будет, — это только забытый год, вернувшийся назад», — усмехнулся Медведев воспоминаниям.

Лес окончательно разрядился, и в полумгле стала видна вершина и тёмные тучи над ней. И очертания постройки на лысом плато.

— Домен! — громко оповестил пленник.

И произнёс он это с невыразимой гордостью. Так, как будто отряд стоял как минимум под стенами крепости Камелот, а никак не перед завалом валунов чуть выше человеческого роста. Очертания каменной кучи на голой вершине не внушали уверенности в защитном потенциале домена. Если это сооружение когда-то на заре веков и было воздвигнуто для того, чтобы горстка отважных людей могла продержаться против армии, то теперь от былой мощи ничего не осталось. Да и была ли она, мощь? В каменном круге диаметром метров в шесть?

— И это приграничный пост?! — даже у молчаливого Ворона эмоций оказалось через край. — Мля… Графские развалины!

— Да нее… Це — Великая Китайская Стена, — предположил Катько. — Версия для лилипутов!

— Копи царя Соломона, — отозвался Славян. — Тридцать тысяч лет спустя.

— Хорош. — Прервал перекличку Медведев. — Не на гражданке! Повылезало тут айкью! Что о вас люди подумают?!

Люди, а именно Полныцев, могли подумать о многом. Например, о том, что Медведев обстоятельно набирал себе команду. Под свой характер и уровень общения. А отнюдь не по принципу специализации, как это отражают документы. Да и мало ли что пишется в личных делах. Важно — что слышится. А слухи давно и упорно ползли, что подразделение было создано специально под Медведева высокопоставленным родственником по отцовской линии. Поэтому Михаил недовольно косился на раверсника, словно читал его мысли.

Полынцев задумчиво посмотрел на угрюмого командира «таёжников», потом перевёл взгляд на очертания развалин на вершине и усмехнулся:

— Нет, господа. Это мини-колизей. После нашествия русо туристо облико морале!

«Господа» с готовностью ухмыльнулись. Отношения между командами явно стали упрощаться. Только Зубров почесал кулаком щетину на подбородке и, напряжённым взглядом обежав кроны, подвёл черту:

— Стоунхендж.

Михаил придвинулся ближе к пленному:

— Эй, Сусанин! Это, значит, и есть домен? Там давно уже не делали ремонта. Некоторый косметический не помешал бы…

Пленник боднул предплечье, стирая пот, и устало пояснил:

— Посты создали тысячелетия три тому назад. А территория полностью отошла к Ираде веков пятнадцать как. Тогда домены и покинули.

— Н-да. За такой давностью связь накрылась медным тазом.

— Возможно, и накрылась. Но маяк-то работал. Может и остальное действовать.

— Столько лет ни одна аппаратура не выдюжит, — покачал головой Медведев, — Всё в труху проржавеет.

— Там нет аппаратуры. Ломаться, по сути, нечему. Главное, чтобы рамка портала связи оставалась цела. Остальное — вопрос биологии, а не механики.

— А активизировать-то сумеешь? — запоздало поинтересовался Полынцев.

Маугли пожал плечами, отвернувшись. Зубров вынырнул сбоку и встал рядом. Почти беззвучно шепнул что-то односложное пленнику и тот нехотя посмотрел на Инквизитора.

— Это несложно, — Маугли попытался улыбнуться разорванными губами, получился насмешливо-злой оскал. — Вся технология поставлена на крови. Если есть тэра — будет связь.

— Угу, — отвернулся Полынцев. Объяснять ему, что пленник общается только из-под палки Зуброва, было не нужно.

— Ну, поглядим, — потёр щетину Медведев и дал отмашку: — Топаем помаленьку!

Потопали.

И даже прошли метров пять, прежде чем…

Маугли, только начавший движение перед капитаном, внезапно дёрнулся и резко обернулся всем телом. И только после этого Медведев услышал крик. Развернулся, вскинул автомат…

Кричал замыкающий группу «раверсник»…

Что-то…

Кто-то?..

…бело-синим полупрозрачным слизняком вытянувшееся из кроны тащило человека за ворот по стволу вверх… Вниз, по морщинам коры лилась тёмно-сиреневая жидкость, смешиваясь с тёмно-красной. Раверсник бултыхал ногами, пытаясь вырваться, и лупил ножом над головой. Всё больше промахиваясь по живому и пластуя по коре. И орал…

Оружие заговорило одновременно, всего на полтакта опоздав за человеческими криками. Но весомо. Пусть не было видно цели, но пространство зелёной громады обложили матерно свинцом так, что крона заходила ходуном. Вдруг завыло, задребезжало на высоких нотах, принуждая бросить всё и, зажав уши, кинуться ничком на землю, скрутиться калачиком и выть в унисон. Пошатываясь, люди остались на ногах — до судорог свело ладони на оружии. Рядом со злополучным деревом, в крону которого медленнее, чем раньше, но также неудержимо, затягивало человека, всколыхнулись и другие сосны.