Ольга Ворон - Ангелы: Анабазис

— Это точно. — Усмехнулся пленник и снова закрыл глаза, приваливаясь к спине Катько. — Нет гарантий.

Взгляд Зуброва — краткий, искромётный, однозначный — Михаил почувствовал спиной. Друг не отвлекался от наблюдения, но частью себя присутствовал в разговоре. И это присутствие, воплощённое в беглом взгляде, было для Медведева весомее философских трактатов.

— Помогай. — Кивнул он Маугли.

Пленник, встрепенулся, взглянул на капитана для подтверждения и добрался до лежащего Якоби. Анатолий на его приближение не отреагировал — боль, потеря крови, усталость, да плюс лихорадка. Сложно ожидать от человека с таким ворохом бед обострённой бдительности. Он до последнего шёл на своих двоих, не давая повода группе задерживаться, но, вот, дошёл сюда и рухнул. Спать, спать, спать — зовёт что-то из-под грудины, тянет по вискам сквозняком усталости, холодит и жарит по суставам. Жестокая лихорадка.

Маугли простёр скованные ладони над повязкой. Закрыл глаза.

— Погодь… Сам-то как? — запоздало дёрнулся Медведев.

Пленный пожал плечами и не отвёл рук от повязки.

— Смена.

Славян, Кирпич, Родимец и один из «раверсников» подхватились и выдвинулись из круга. Смена. Зубров по возвращении придвинулся ближе к Батону. Присел, внимательно вглядываясь в руки Маугли, трепещущие над раненным плечом. Заметив тяжёлый взгляд командира, махнул ему рукой — мол, всё нормально, расслабься. Медведева это не успокоило. Ну, не специалист для него Зубров в экстрасенсорике, чтобы внимать его мнению как откровению! Но всё же взгляд отвёл. Для того чтобы не напрягать целителя. Маугли с трудом, будто преодолевая сопротивление тугой жидкости в пространстве, отлепил ладони от повязки и расслабился. Можно было подумать, что он только что не пассы руками делал, а цемент месил. Вручную. Боднул плечо, стирая пот со лба, и повернулся к сидящему рядом Зуброву:

— Воды побольше. И сна. Через сутки пойдёт на поправку, — и уже Медведеву: — Пресветлый, последствия оружейного наговора я снял… Теперь это обычное рассечение, добравшееся до кости. Рана чистая, заживёт при отдыхе без особого лечения.

— Спасибо, — кивнул Михаил и поймал себя на мысли, что верит во весь тот бред, что сейчас увидел и услышал. Верит! Вот, ведь, воистину — есть многое на свете, друг Горацио.

Маугли дёрнулся на слово благодарности и закаменел лицом.

— Надеюсь, Пресветлый, — медленно проговорил он, — что Ваши молитвы весомы в этом Пределе.

И отвернувшись, выпрямил спину и замер, углубившись во внутреннее сосредоточение. Медведев недоумённо потёр подбородок.

— Мих, — Юра-сан незаметно оказался близко, почти впритык и заговорил шёпотом: — Спасибо — это «спаси бог!». Молитва благодарения, короче. Раз ты просишь Господа помочь ему, значит сам, типа, помогать в ответ на доброе дело не будешь, а переложишь это дело на высшие инстанции. Вот он и надеется, что твои молитвы — Богу в уши.

— Угу. В джунглях много слов, звук которых расходится со смыслом, — задумчиво протянул Медведев и кивнул. В свете данных объяснений многое вставало на места. Кроме одного… — Ты-то откуда знаешь?

Зубров, сматываясь отдыхать, пожал плечами:

— Припомни, о чём Полынцев трындел.

Медведев вздохнул и снова закрыл глаза.

…Горы, горы… Темнеет небо над белой стеной. Темнеют змеи трещин. Темнеет силуэт впередиидущего. Дрожит воздух. Дыхание сдавило виски… Хочется постоянно трогать нос или зажать его и держать так. Но нельзя. Красный шнур в помутневшем сознании кажется истончившейся Летой. Главное — чтобы не кончалась. Где-то там, выше, сходятся её берега…

Время! Медведев открыл глаза, выплывая из омута памяти. Из самого паршивого её омута… Взглянул на часы.

— Подъём.

…С чего вдруг ему мерещится то, что уже давно, казалось, отболело? Что уже пережёвано, оплакано и аккуратными мазками затёрто? С чего бы? Что предвещает эта память?

Поднимались быстро и аккуратно. Уверенными тренированными движениями, выверенными за сотни таких выходов, накидывали рюкзаки, подтягивали лямки, пристраивали оружие. Идущий первым лейтенант Родимцев показал «двигаем!» — и группа потопала. Вперёд и вверх, а там… Не наши это горы. Кроны закрывают полнеба, поди разберись — далеко ли до вершины.

Взгляд по верхнему уровню, взгляд под ноги, взгляд по верхнему уровню, взгляд…

…А ведь именно тогда он решил, что уйдёт в армию…

Счастливое студенческое время. Диплом. Однозначно — красный. Не зря так наяривал последние три года. Однозначно — военная кафедра с отличием и по такой малопригодной специальности, чтобы никогда не задумываться о призыве в армию. И восхождение. Рекорд! Однозначно — мировой. Взять такую вершину без кислородного оборудования! Это будут вспоминать и повторять! Не зря так корячились восемь лет…

След в след. Движение по звериной тропе диагонально, по зигзагу — поворот корпуса влево, поворот корпуса вправо. Впереди в противофазе Катько. Позади — Батон. Взгляд вверх, взгляд вниз… Небо темнеет, тучи опускаются ниже. Мелкие редкие снежинки всё более колко вгрызаются в кожу. Наверняка, ночью опять посыплет. Да и температурка упадёт.

…Эх, брательник. Двоюродный, а всё равно никого ближе не было. Глаза восхищённые, лицо просящее. Мол, два месяца до распределения! Потом — на взвод. Куда ж он тогда?! И больше никогда не получится попасть на такое восхождение! Погоны — это навсегда, а горы… горы — любовь, от которой придётся отказаться. Не лишай последнего шанса, ирод! Я-де, ведь, тоже всегда хотел и готов хоть сейчас!.. А как же командование?!.

Поворот корпуса влево, поворот корпуса вправо…

Маугли не привередничает, ведёт честно, — чувствуется. Останавливается изредка, прислушивается к себе. Вон, какой напряжённый весь — как струна натянутая. А, ведь, ему по сути всё равно — здесь дохнуть или при переходе…

…А как же командование?.. А командование в лице хмурого брательникова папки — по совместительству дяди Жени и полковника ГРУ — кротко крякнуло и махнуло рукой. Но строго посмотрело на племянника: «Ну, Мишка, уболтал ты парня… Головой у меня отвечаешь!» — «Дык!». Посмеялись.

Метнулось что-то меж веток. Или показалось? Вроде тишина… Темнеет, вот и чудится всякое. Солнышко-то уже закатилось, только отблеском по верху крон ещё теплятся лучики. Сметану под ногами прихватило морозцем. Значит, уже ниже нуля…

Взгляд по верхнему уровню, взгляд под ноги, взгляд по верхнему уровню, взгляд…

…Дык… Дык случился на четвертые сутки восхождения, аккурат после самого сложного участка пути. Да базы — сутки, до ближайшей точки — четыре часа. Брательник, уронив руки, висел на верёвке над бездной, уже не в силах подниматься сам. Лицо запрокинутое и в глазах — темень. Если бы была возможность сразу оказаться в реанимации…