Николай Андреев - Дорога в Лефер

Сгущалась тьма. Сумрак поглотил звёзды: то облака, шедшие по небесному океану, заволокли светила. Боролся с темнотой лишь один Страж. Ему было не победить — но разве это важно? Ведь это был светоч надежды, а надежда…

Олаф подумал сперва, что то звезда появилась из-за облака, но свет был тёплым, жёлтым! Огонь! Огонь! Фонарь или свеча! Да! Там, впереди!

— А ну-ка, милые! — Олаф подстегнул тяжеловозов. — Вывози отсюда!

К счастью, тропка была достаточно широка, чтобы по ней могла проехать телега. Это было настоящее чудо: столь широкий проход в дремучем лесу!

Даже животные, уставшие безмерно за прошедший день, воспряли духом: телега покатилась так быстро, как никогда прежде. Рагмар воскликнул что-то на своём языке, кивнув головой невидимым, но оттого ещё более могущественным духам леса. Олаф сам готов был расцеловать в обе щёки этих самых духов — если, конечно, у них есть щёки.

И только Ричарду Магусу не было никакого дела до происходящего вокруг: устремлён был внутрь себя, в прошлое. И теперь, в первые за десятилетия, звуки и образы сгоравших в собственном доме родителей сменились тусклым взглядом Рудольфа Дельбрюка. А что было бы, успей ученик на день, да хоть на мгнвение раньше? Вдвоём они бы смогли найти способ! Смогли бы спасти Дельбрюка! Но учитель оставил Ричарда… Оставил наедине с миром…

Поворот головы. Взгляд, переполненный прощанием. Уста, говорившие и прощавшиеся молчанием…

В памяти всплывал образ Рудольфа, прощавшегося с покидавшим школу подмсатерьем… Хотя, какой же он подмастерье? Уже полноценный мастер!

Да, это был один из самых печальных и радостных дней в жизни Магуса! Радостных оттого, что целый мир открывается перед ним, что учитель признал талант ученика. Печальных — потому, что придётся бороться совершенно одному…

— Приехали! — произнёс Олаф над самым ухом Ричарда.

Магус смешно закачал головой, точь-в-точь как ребёнок, разбуженный нянькой рано утром. Он ещё думает, сон ли это или явь, а пора вставать, пора вылезать из-под такого тёплого одеяла и становиться на холодный пол. Он ещё будет подпрыгивать, привыкая к прохладе, и только через десяток-другой прыжков сможет ступать, не таясь и не страшась морозного жжения.

Вот так и Магус. Он привыкал к окружающей действительности, боясь, как бы она не ожгла его новой болью. Или… А может, это было похоже на привыкание к телу, возвращение в него. В первые мгновенья казалось всё чужим и незнакомым, и даже этот человек… Олаф… Да, его зовут Олаф! А как же самого… Ричард! Да!

«Меня зовут Ричард» — вспомнил Магус.

Он часто и много забывал, и вспоминать порой удавалось с превеликим трудом. А ещё очень часто он мечтал уснуть и не проснуться. Некоторые боятся подобного, но почему? Ведь никто не задумывается о том, что было до его рождения — но ведь то же самое будет и после смерти. Небытие. Ведь это так прекрасно! Не надо сражаться… Не надо вспоминать…

И крик, и стоны, и крик… Огонь… Пламя… Мама…

Ричард углубился в созерцание странноприимного двора: дом, из окон которого и пробивался тот путеводный огонёк, и оказался таким двором.

Забор в человеческий рост со столбами, которые были увенчаны уродливыми мордами. Неверный, тусклый свет играл с угловатой резьбой, отчего та казалась ещё более мерзкой. Трактирщики верили, что подобные вещи отгоняют злых гостей. Олаф же был совершенно противоположного мнения: хорошие люди будут от таких заборов держаться подальше. Ведь если снаружи такое, то что же там, в самом странноприимном доме?

Но выбирать не приходилось. Свет, пробивавшийся из-за ставней, манил и обещал вкусный обед, какую-никакую, а постель, а главное — никаких деревьев, воздушных замков и спятивших магов! Ладно-ладно, Ричард не в счёт. Он, может, и не самый нормальный, но он — свой ненормальный.

Самым прытким оказался Рагмар. Он постучал привязанным к воротам молоточкам по калитке. Крепкая вещь! Хотя дубов Олаф в лесу не увидел, но даже при неверном свете звёзд угадывались дубовые брёвна и доски. Такую не пробьёшь без должного снаряжения даже при сильном желании! Так что если враги окружат дом, то можно будет долго обороняться.

Можно сказать, что отчасти поэтому Олафа прозвали везучим. Когда он останавливался в трактире или заходил в дом, то размышлял, как можно организовать оборону или каким путём скрыться. Второе, если быть честным, пригождалось чаще.

Ожидание затянулось надолго.

— Гостей здесь любят подержать за порогом становища, — рыкнул Рагмар.

Раздался дикий звук, словно бы ржавым крюком слепец с дрожащими руками пытался распилить стальные оковы.

Орк похлопал себя по животу.

— Надо было съесть запасы… А то эти радушные хозяева голодом заморят…

Олафу показалось, — или в голосе Рагмара звучали нотки детской обиды? Везучий никогда бы не смог сказать, что орк может так говорить.

Скрип двери — кто-то вышел из дома — прозвучал победными трубами. Наверное, где-то там, впереди, были ворота в лучший, заоблачный мир.

— Кто там? — раздался низкий мужской голос.

Он не был злым, хозяин этого голоса. Олаф готов был поклясться, что такой человек совершенно беззлобно может свернуть шею обидчику, стряхнёт грязь с рук и продолжит милую беседу с завсегдатаем. Вряд ли в его заведении кто-либо мог позволить себе устраивать дебоши: желающих вскоре просто не осталось бы. Среди живых, разумеется.

— Путники! Нас всего трое да телега с двумя леферскими тяжеловозами. Нам бы поесть, ночь провести и задать корма животным. Заплатить найдётся чем! — Олаф взялся за привычное дело.

— Ну сейчас поглядим, коли не шутите, — в голосе прибавилось мягкости. Чувствовалось, что сразу отряд не прогонят. — Место найдётся, да и овса хватает.

Раздались шаги, замершие у самой калитки. Потом — кряхтенье. А затем — скрип отодвигаемой щеколды. Калитка, до того закрывавшая часть света, отъехала в сторону, и даже столь слабый проблеск резанул по глазам. В проёме появилось тёмное пятно, через мгновенье обратившееся в угловатого, крепко сбитого мужчину лет сорока, а может, пятидесяти — трудно было сказать в столь неверном и скупом свете.

— Орк? — хозяин оглядел Рагмара и одобрительно цокнул языком. — Редкие гости здесь. Сами виноваты будете, если с ним приключится чего. А то ребята у меня остановились… Горячие! Наёмники, одним словом!

Олаф и Рагмар, не сговариваясь, переглянулись. Им обоим пришла одна и та же мысль: «А вдруг это те самые, что у моста в засаде сидели?». Оттого и орку, и человеку ещё сильнее захотелось попасть в дом.

— А этот случаем не болезный? — хозяин кивнул в сторону Ричарда.

Тот сидел на телеге, клюя носом и обхватив торс руками.

— Нет, раненый он, — коротко ответил Олаф.