Николай Андреев - Дорога в Лефер

Олаф и Рагмар, только сейчас понявшие, насколько сильно они проголодались, тут же покрыли свои подбородки ручейками слюны. Орк, однако, решил понаблюдать за Конхобаром, чтобы определить, к каким кускам мяса тот приложился. Так, на всякий случай, чтобы определить не тронутые ядом… Ну мало ли, вдруг отрава? Кто же знает, что должно следовать за нарушением гейсов? Рагмар ничего не слышал до сего вечера об Альбе, а потому готов был к любому повороту событий.

Олаф же подошёл к Магусу и положил тому руку на плечо. Ричард ничем не показал, что чувствует прикосновение. Он был слишком далеко отсюда. Лишь тело, бренная оболочка, столь мешавшая магу при общении со стихиями, мешавшая слиться с миром, единственное, что сохраняло его душу в «здесь и сейчас» — осталось здесь. А мылси… Да… Воспоминания бередили его душу. Сражение с наставником подорвало его последние силы. Что-что стучалось в его душу. Но нет, не тьма — то был сам мир. Нечто, называвшееся природой. Ричард усмехнулся бы, если бы был здесь. Если бы…

— Да. Так вот, — Конхобар закашлял, когда «не в то горло» попал кусочек такой сочной крольчатины.

Рагмар, чей урчавший живот, разогнал издаваемыми звуками всех диких зверей и пугливых людей на сто лиг вокруг, занял место напротив воина из Альбы. Они вступили в сражение, достойное, чтобы сохраниться в легендах — сражение между альбианцем и орком за звание Высшего… едока Двенадцатиградья. Пока что Конхобар побеждал, но Рагмар не желал сдаваться, атакуя всё новые и новые блюда и чашки.

— Так вот, — дыхание его наконец-то восстановилось. — Высший Филид…

— О… знаю! Первым запретом тебе налагаю не касаться дев, что дышат восходом, разумея закатом, в ночь погибшей луны. Второй же запрет пусть будет отмщеньем за доброе дело, во имя богов сотворённое. Третий гейс принимай, что ведёт в полночных холмах меж могилами звёзд. Помни четвёртый: никогда ветви дуба не срежь, что в горах народилась. Пятый запрет пусть будет сокрыт на дне океана, рыбой проглочен и вновь возвращён на твердыню. Вспоминай о шестом, что ведёт в страну вечно забытых. Запомни седьмой, запрещающий кровь лить мирскую на заре у вулкана. Сделай зарубку восьмую на память: не въезжай во врата странного дома, не омыв их шалфеем. И последний, девятый: только попробуй ты встать на пути у заклятых удачей, богами и лесом! Только нарушив их все, потеряешь и силу, и жизнь, и надежду, и узришь на рассвете ты Анку, а может, и Стражу!

Молния вспорола кристально чистое небо и ударилась в землю у самых пяток Конхобара. Если бы тот не стоял на коленях, кто знает, может быть, она прошла бы сквозь шею героя, навсегда отправив того душою в сказания, а телом в глубокую могилу? Но кто думал сейчас о том, восхваляя Конхобара Уп Кумлаха из Альбы, только что получившего самую высокую цену чести, что была дарована за последние три века, а может, и все четыре — сказители потом путались в цифрах.

— Забавные вирши… — Олаф, севший напротив Конхобара, поймал на себя его испепеляющий взгляд.

Воин из Альбы относился к этим словам серьёзнее, чем к чему бы то ни было на свете.

— Это древние заклинания филидов. Боги шепчут им эти слова в уши, и должно лишь повторять их должным образом. Но у богов другое, не похожее на наше, разумение, и филиды видят только образы, тени от огня или отражение в воде. Или же очертания облаков, складывающиеся в рисунок. Или морозные узоры на замёрзшей Тропе миров. Все по-разному. Но все видят одно — слова богов, будущее того, кому Ходящие между даруют величие и славу.

Рагмар лопнул себя по лбу. Он понял! У орков прежде были в ходу подобные запреты, да и сейчас многие их соблюдают, запреты, оберегающие от злых духов. Теперь поведение Конхобара стало ему понятнее.

— Ты вызвал гнев своих… духов? — покачал головой орк.

В глазах его читалось понимание и сострадание, которое людям вроде Конхобара было неведомо.

— В каком-то роде, — кивнул воин из Альбы. — В стародавние времена мы заключили договор с Ходящими невидимыми тропами и той, кого Стражей мы зовём.

— Стражей? — переспросил Олаф, оторвавшийся от поедания заячьего рагу. — У вас же так, кажется, зовут Палача?

Конхобар кивнул, отрывая шмат мяса от свиной ноги. Что-то, а аппетит перед смертью он не потерял.

Рагмар подумал, что не так должно вести себя перед встречей с духами. Что это вообще такое?

— Не похож ты на умирающего, разноцветноволосый человек, — покачал головой Рагмар.

Конхобар пожал плечами. Он сперва хотел что-то сказать, но потом поднял вверх указательный палец евой руки, показывая, что сначала хочет прожевать мясо. Сглотнув и умиротворённо сложив руки на груди, он произнёс:

— Таково было моё последнее желание, исполненное Анку… Нарушивший гейсы, если то великий воин и герой, имеет право на последнее желание. Отправляясь на тот свет, я хотел бы наесться. Мало ли, что меня ждёт на другом краю Тропы между мирами? Есть, быть может, мне не придётся много дней спустя.

Олаф рассмеялся услышав рассуждения воина из Альбы. Он не верил ни в тот свет, ни, по большей части, даже в этот. Но смех его оборвался, когда на него неодобрительно зыркнул Рагмар. Зеленокожий оценил предусмотрительность Конхобара. И вправду, пока будешь подниматься вверх или спускаться вниз по Мировому древу, успеешь проголодаться! Умный этот человек, Конхобар.

— А теперь… Пока ещё есть время… Я расскажу о том, как были нарушены гейсы-запреты.

Конхобар прочистил горло и посмотрел прямо в глаза Олафу.

— Везучий, ты всегда выбираешься из передряг. Уверен, что тебе ещё многие годы удастся это проделывать. Ты должен будешь найти кого-нибудь из филидов Альбы, тех, кто хранят память о былом. Пожалуйста, запомни мой рассказ и передай его им. Прошу, как воин — воина.

Воин из Альбы во второй раз за разговор был серьёзен как никогда. Везучий кивнул. Предсмертная просьба собрата по ремеслу — это святое, пусть он даже воевал бы за вражью сторону.

— Что ж. Пусть филиды назовут эту историю… — Конхобар пригладил волосы (и без того казавшиеся намертво прилипшими к макушке), и взгляд его остановился на обглоданных костях поросёнка. — Да! Пусть историю эту назовут «Поеданием хряка из…». Как там называют сии края в моей Альбе? Эфель-Туатом? Да! Пусть это будет «Поедание хряка из Эфель-Туата!»

И смех Конхобара плавно перетёк в рассказ…

То было год спустя после дарования высшей цены чести. Конхобар наслаждался жизнью, полной битв, крови и смерти, — настоящей жизнью воина Альбы. Но едва взор его обращался на женщин, на лицо налетала грозовая туча. В свои двадцать лет он ещё не был женат, а ведь это почти возраст старости! Иногда сознанию его представлялись картины настоящей, самой что ни на есть глубокой старости — сорока лет! О! Кто подал бы ему чашу воды? Ведь вино, наверное, уже нельзя будет пить неразбавленным… И смыл тогда в питии такого вина? Уж лучше воду! Да, родниковую воду Маг Туиред, знаменитой…