Александр Афанасьев - Помни имя своё! [litres]

– Гнида! Гнида! Гнида! – Башлыков словно кулаками вколачивал эти слова в лицо своего коллеги – падаль! Гнида!

На них набежали сразу все, он отпихнулся ногой назад, кто-то возмущенно крикнул, потом его ударили по голове, так что искры из глаз полетели. Кто-то схватил его шею в захват, он, хрипя колотил ненавистную рожу, перед глазами плясали искры в ушах гудело и тяжело билось сердце. Потом – как то сразу исчезли силы, и кто-то потащил его назад…

– Тихо… не брыкайся…

Кровь бухала в голове молотом…

– Э, отпусти… Задушишь…

– Здоровый бык…

– Отпусти, сказал…

Голоса звучали как из поднебесья…

Башлыков пришел в себя через несколько секунд… или минут. Он сидел на стуле и его кто-то держал… а Онищенко недалеко от него плевался кровянкой и держал голову так, чтобы не лилось из носа. Кровь попадала в горло… и от этого он кашлял…

– Эф-эс-бе, Управление по Удмуртской Республике… – стоявший рядом мужик держал раскрытым его удостоверение – капитан Башлыков Дмитрий Геннадьевич, должность – сотрудник. Ты что, с дуба рухнул, сотрудник? Ты что себе позволяешь? Тебя каким ветром сюда вообще занесло?

– Нервы лечи! – крикнул Онищенко и снова надсадно заперхал

– Ты…

Башлыков рванулся, его схватили сзади сразу с двух сторон.

– Сидеть… Он что – деньги тебе должен? Или бабу не поделили?

– Козел!

– Хватит! Степнюк, езжайте с ним в больницу! Быстро!

Один из мужиков, который был рядом с Онищенко – обнял его за плечи, повел на выход.

– Ну? Теперь с тобой. Что вы с ним не поделили?

– Какая нах… разница.

– Большая! Я тебя сейчас закрою – а потом на родину столыпиным отправлю! С такой телегой, что ни одна тюрьма не примет! Ты что, капитан, о…ел в атаке? Когда в толчок ходишь – ноги не обжигаешь?

– Барабана [23] Одно из названий осведомителя. моего он подставил.

– И что? Обязательно рожу в общественном месте бить? У вас в Удмуртии что – все такие сорванные?

– Товарищ майор – сказал кто-то – у них там… Помните, доводили на оперативке.

– А… Ты из-за этого что ли такой?

Майор сложил корочку, задумчиво похлопал ей по ладони.

– Деньги есть, чтобы за бардак расплатиться? Давай, башляй и дуй отсюда. Чтобы я тебя больше не видел…

Четыре машины, проехавшие в Башкортостан из соседнего Татарстана – остановились неподалеку от небольшого поселка богатых людей – какой сейчас можно найти около любого более-менее крупного города. Здесь дома были даже шикарнее, чем около Уфы – как-никак Октябрьское было крупным центром производства строительных материалов, здесь было сразу несколько строительных управлений и заводов по производству кирпича. Хорошая здесь глина – она даже на керамику идет. И город здесь – хороший…

Машины отогнали с дороги в поле, поставили так, чтобы можно было быстро выехать на трассу. Погасили фары, захлопали дверьми…

Собрались быстро. Нагрудник – четыре-шесть магазинов, нож, запасной фонарь, аптечка. Фляжка с водой…

Сытый лязг железа, жаждущего напиться крови, забрать чью-то жизнь. Затворы досылают патроны в патронники, встают на место…

– Готовность! – скомандовал Котов

Проверить. Попрыгать. Хлопок по плечу.

– Значит, работаем. Тема, бери винтовку, на крышу машины – секи подходы. Остальные – за мной.

– Есть. Есть.

– Колун – блокируешь улицу. Работаешь гладким, нарез – в крайнем случае.

Глушитель на нарез только один, у того же Котова. Но его лучше не светить. Если всерьез начнется – то нарез засветится, а вот гладкое… пойди, докажи из чего стреляли. А светиться не хочется, хоть и беспредел кругом…

– Есть.

– Малой – здесь. С Колуном. Охраняете машины, смотрите по трассе. Увидите что – тоном отсигналите.

– Есть.

Посмотрел на экранчик телефона – звонка нет. Чего и следовало ожидать. Башлыков все-таки дураком был… набитым. Возможно – в живых уже нет ни Скворца с ребятами ни его самого. Это же… душня, только тихая.

– Работаем под ФСБ.

В Ижевске – они много чего отрабатывали, бегали как лоси по территории Металлургического завода Ижмаш, на котором последний лист стали больше десяти лет назад прокатали. Но это – там, а здесь… черт знает, как покатит.

– И… не мочить направо – налево. Иначе и Скворца…

Сказал – самому мерзко стало. Они на своей земле, б…! Не на чужой, на своей! Но и жизнь такова, что или так… или рожей об косяк. Не получается по-другому, в общем.

Солнце падало за горизонт, по земле поползли длинные, черные тени. Ночь как змея поползла по земле – здесь, в башкирской степи это было не просто удачное, поэтическое выражение. Наступление ночи – было видно, оно ощущалось, тени и в самом деле ползли по земле как длинные черные бесплотные змеи.

Забор был шикарным, как минимум в два кирпича шириной, а то и в три, с широкими, ложеными квадратом колоннами. В таком заборе – не было никакой нужды, кроме одной – показать богатство хозяина. Здесь, из того кирпича, который маханули на забор – можно было еще два дома выстроить.

Тихо приставили лестницу, Котов полез наверх. У него было ружье с глушителем и никто не знал, как с ним обращаться лучше, чем он сам. У такого ружья другой баланс, надо чтобы руки к нему привыкли…

Собака уже мчалась… она не рычала и не лаяла, отличная охранная собака, мохнатая, по пояс человеку. Котов выстрелил – раз, два – собака визгнула и успокоилась. Через стену – лезли уже другие…

Дом. Тесные для такой махины коридоры, темнота. Самое хреновое – вместо дверей какие-то плотные занавеси и не видно ни хрена и пуля – прошибет как копье – паучью сеть. Очень осторожно надо около таких вот «дверей».

Крик, визг… Кто был в Афганистане и в Чечне знает, что это такое. Тут, как и положено мусульманам, проживало целое семейство. Много баб и еще больше – детей. Бабы черные как вороны, крикливые, шумные. Цепкие. Дети – не лучше. Крик, визг на непонятном языке, удары – что баба, что ребенок сильно не ударят, но подобраться вплотную и выстрелить или сорвать чеку с гранаты – запросто. Кто из них погибнет при этом – плевать, они фанатичны, не рассуждают лишний раз, с ними невозможно договориться. Они ненавидят – на самом деле ненавидят, в России начала двадцать первого века это чувство редко встречается – кристально чистая, ничем не замутненная ненависть. А тут – ненавидят. Они – чужие.

– Тема! Собери все в комнату! Гони их, б…

– Что здесь происходит?

Котов повернулся

– ФСБ. Вы то нам и нужны…

Духовный лидер ваххабитов и салафитов Башкирии оказался совсем не таким, каким его представлял Котов. Высокий, ростом с него благообразный и крепкий старик, лет семидесяти, с седыми волосами, средней длины седой бородой и умными, понимающими глазами. Котов совсем не хотел убивать его. И не был уверен, что сможет это сделать, когда будет нужно. Скворец – он убил бы. Потому что был в Чечне. А он, Котов, нет – и в этом разница. Только непонятно – делает ли это его плохим русским – или нет? Наверное, нет – а с другой стороны – эти то не стесняются. Детей убивают, стариков… всех.