Владимир Корн - Один и без оружия (СИ)

Самое последнее, чтобы сделал бы в этой ситуации, так это повернулся бы к ним спиной. И потому попятился, увеличивая дистанцию. Да, их больше чем вдвое, и победа наверняка будет за ними. Но не бескровная — трех, а то и четверых мы точно на тот свет с собой прихватим. Так пойдут ли они на риск распрощаться с собственной жизнью, в сущности, из-за пустячного повода?

Они не пошли. Особенно после того как Трофим продемонстрировал им гранату. Появление которой для меня стала таким же сюрпризом, как и пистолет. Ни разу ни того ни другого у него видеть не приходилось.

— Повезло, — сказал Паша, после того как мы отдалились от площади достаточно далеко, и даже успели скрыться за каким-то домом.

— В чем тут наше везение? — не понял его Малыш. — В том, что они стрелять не стали?

— В том, что остальные уже ушли.

— А что им мешает их вернуть?

— Никто. Но время мы выиграли.

— Для чего?

— Хотя бы для того, чтобы решить: что делать дальше? Наверняка, они этого так не оставят. Этот хмырь весь из себя крутой, а Дима его как щенка в его же собственное дерьмо мордой натыкал.

— Что тут решать? Сваливать отсюда нужно как можно скорее. Димон?

Не задумываясь, я кивнул. Все верно: срочно отсюда убраться — в наших кровных интересах. Причем в самом прямом смысле: кровь — это жизнь, а ее в любой момент могут лишить. Кто же мог знать, что главный у них настолько неадекватен? Сразу за ножи хвататься начнет, угрозами угрожать? Уверен, руководит всеми не он: с такими замашками долго не живут. Этот всего лишь командир посланного сюда для устрашения, так сказать, экспедиционного корпуса.

Паша в короткой цепочке бежал первым. И именно в его спину я уткнулся, когда он застыл как вкопанный.

— Так, а вот это мне уже не нравится! — сказал он.

Судя по тому, что Паша не прыгнул в сторону, не вскинул оружие, не присел или даже не упал, минимизируя себя как цель, непосредственной опасности нам не угрожало. Проследив за его взглядом, обнаружил следующую картинку: наш «Контус» на всех парах шлепает вдоль берега. Вообще-то у Демьяна инструкции были следующими: если в Радужном начнется пальба, он сразу же отсюда уходит. Но стрельбы не было, без нее обошлись. Так куда же он так спешит?

— Может, «Контус» уже и не наш? — предположил Глеб.

— Если бы его захватили, он бы в противоположную сторону направлялся, — высказался Павел, пытаясь разглядеть «Контус» при помощи монокуляра. — На палубе точно никого нет, — через какое — то время, сообщил он то, что и без всяких приспособлений было прекрасно видно.

— А в рубке?

— Стекла бликуют, не пойму.

— Поторопимся! — призвал всех я. — Что бы ни случилось с «Контусом», задерживаться здесь нет ни малейшего смысла.

И в самом деле, не бежать же со всех ног к берегу, до которого, кстати, оставалось не так и много. И орать: «Демьян! Нас забери!». Даже если на борту «Контуса» только он и есть. Если нас уже ищут — это будет для них настоящим подарком. И еще нужно забрать Валерию.

— Если Дема наш кораблик отсюда уводит специально, вряд ли его теперь догонят: далековато он уже ушел, — уже на ходу сказал Глеб.

Хотелось бы на это надеяться.

Та часть Радужного, где и находился так любезно предоставленный Кириллом дом, утопала в зелени: джунгли — они и есть джунгли. Если появится нужда в месте для строительства очередного домика, вырубалась необходимая площадь. И еще расчищалось место под грядки: съедобных растений, которые легко культивировать, хватает повсеместно. Когда-то грядки были и рядом с ним. Затем, когда он остался без жильцов, буйная тропическая растительность быстро отвоевала землю обратно.

С противоположной от входа стороны, у самого окна, рос роскошный куст, покрытый многочисленными цветками желто — оранжевого цвета. Которые через какой-то срок, возможно, станут ягодами. Или фруктами. А то и орешками. Быть может, съедобными, и даже вкусными. Но, как бы там ни было, в качестве прикрытия, куст был превосходен и сейчас. К нему мы и направились.

— Лера, ты здесь? — негромко поинтересовался я, после стука пальцами в закрытый ставень. Чтобы тут же в ответ услышать:

— Да, — затем спросила сама. — Все нормально?

— Почти, — если только все не наоборот. Но на объяснения времени совершенно не оставалось. — Лера, дверь открывать не нужно: ставню отодвинь.

Моя красавица, о том, что все далеко не нормально, догадалась сразу. И потому убрала ставню почти беззвучно. Что еще мне понравилась: и сама она одета по-походному, и наши рюкзаки собраны, а к моему даже приторочен котелок. Единственная посуда, помимо двух кружек, которая имелась в нашей, как теперь выяснилось, временной с Лерой обители.

Сначала девушка подала в окно оба рюкзака, за что мысленно удостоилась от меня «умнички», затем полезла в него сама. Малыш подхватил ее рюкзак, и закинул себе за плечи. Собственно, да: все их вещи остались на «Контусе», который направлялся сейчас непонятно куда. Странно бы мы выглядели, если бы заявились на площадь, снаряженные как в дальний поход. Хорошо, что оружие, и запас патронов всегда при себе. И благо, что в наших с Лерой рюкзаках имеется пусть даже немного из того, что может понадобиться в ближайшие дни. Или на куда больший срок, если «Контуса» не окажется на месте, и нам придется возвращаться в Станицу.

— Я задержусь, — полувопросительно сказал Трофим.

— Не слишком долго, — и мы потрусили в сторону горного перевала.

Трофим догнал примерно через час, когда мы почти достигли вершины горы. Он появился бесшумно, откуда-то сбоку, заставив всех нас вздрогнуть от неожиданности.

— Предупреждать надо! — высказал общее мнение Глеб. — Так и до инфаркта недалеко.

— Уточкой покрякать? — невозмутимо спросил Трофим. — Сами должны были услышать.

Должны, да не услышали.

— Приходили, — в ответ на мой немой вопрос, сообщил он.

— Вот же гнида, этот Кирилл Петрович! — сразу сообразив в чем дело, возмутился Малыш. — Мы же его со всей душой на «Контусе» привечали!

— А ты кто ему, близкий родственник? — резонно спросил Паша. — Нет? Так чего ему было молчать как партизану? Ствол ко лбу приставили, он и выдал все без утайки. Много их было? — обратился он к Трофиму.

— Прибавилось, — пожал плечами тот. — Возможно, все и были, кто в Радужный нагрянул, но не факт. Считать не стал. Убедился, что они туда приходили, и ушел.

В редких просветах между густой зеленью, росшей на склоне горы, виднелось море. Но сколько мы не пытались, погони за «Контусом» увидеть так и не смогли. Что успокаивало лишь отчасти.

— Ну что, потопали? — вспомнилось мне любимое в таких случаях словечко Грека.

И невольно усмехнулся тому, что с недавних пор пытаюсь во всем ему подражать. С тех самых, когда стал атаманом. Затем усмехнулся еще раз, но уже по другому поводу. Есть в нашем мозге, так называемые зеркальные нейроны. Названы они так не потому что похоже выглядят — дело в другом. Свое название они получили в связи с тем, что именно благодаря им мы копируем чье-то поведение, и, как следствие, обучаемся. Обучаемся с младенчества, даже когда еще не осознаем себя как личность. Да и не только мы — практически все живые существа. Навыкам чего бы то ни было: сложных и простых движений, речи, охоте, поведению, и многому другому прочему. Когда кроха — малыш в колыбели улыбается родителям в ответ, он еще не понимает, что делает, но уже учится. Именно благодаря ним.