Юрий Никитин - 2039 [litres]

Сейчас все рвут и хапают, теперь это норма. Фрейд и Юнг оправдывают, в этом и есть человек, то есть зверь разумный. Возможно, часть населения примкнула к неолудам из-за естественного желания остаться в стороне от этой безумной гонки все ускоряющегося прогресса?

Жаждут просто жить-поживать в тепле и уюте?

Вся надежда на сингулярность, но слишком тревожная эта надежда даже для нас, а что уж о простом человеке, который везде привык видеть обман и предательство?

Прошло даже не семь дней, только к вечеру восьмого отдельные группы неолудов начали просачиваться в центральную часть города. Сперва вели себя тихо, ждали прибывающие отряды, а потом многотысячные толпы, словно море, начали захлестывать здания крупных корпораций, научно-исследовательские институты, Академию Наук, а также правительственные учреждения.

Полиция и ОМОН разбежались, признав бессмысленным стрелять в толпу из десяти тысяч человек, вооруженную битами, арматурой, коктейлями Молотова и даже огнестрелом в виде охотничьих ружей и помповиков.

Я все еще со слабеющей надеждой ждал ввода в столицу армии. Москва окружена кольцом наиболее боеспособных войск, но ждать одно, а надеяться другое. Опыт и расчеты показывают, что этого не случится. Здесь и трусость, никто не хочет брать на себя ответственность за приказ стрелять в народ, и страх, что Запад осудит, это же аморально – стрелять в свой народ, даже если тот превратился в толпы преступников, а самое главное, сама армия все громче выражает неготовность выполнять такие приказы.

Дескать, давали присягу защищать страну от внешнего врага, защищать именно этот же народ, как можно пустить против него танки?

– Защита здания в руках Камнеломова, – сказал я. – Его правая рука – Игорь Шенгальц.

Карпов спросил с неудовольствием:

– Почему Шенгальц?

Я сообщил с неохотой:

– Он единственный в нашем коллективе, кто отслужил в армии. И не в совсем простых частях, загляните в его досье. Потому. А Костолом хоть и не служил, но сами знаете, фанат оружия. Так что им карты в руки, а мы смирно сопим в две дырочки.

– У Влатиса одна, – напомнил Карпов. – Эстет, знаете ли, чипист. Сразу два пальца влезает, сам видел! Все три фаланги.

Несмотря на то, что общество захлебывается в изобилии, мы наблюдали на экранах во всей неприкрытой красе отвратительное мародерство.

На халяву, как говорит наш мудрый богоносный народ, и уксус сладкий, потому тащили из разгромленных лабораторий и даже медицинских центров всякую аппаратуру, что дома ну никак пригодиться не может.

Уткин крикнул в великом возмущении:

– Но Мединститут за что?

– Не знаешь? – спросил Карпов с тяжелым сарказмом. – Там же опыты на живых людях ставят!.. На органы разбирают, чтобы богатым жизнь продлить!.. Спасибо, хоть районные поликлиники не тронули, а вот Центр по разработке новых лекарств разнесли так, что теперь только голые стены с выбитыми окнами!.. Все почему?

– Ну-ну?

– Народ утверждает, – заявил он, – там разрабатывали абсолютное бессмертие, что будет доступно только для богатых!.. И будет новая раса угнетателей!.. Так что не спорь, наш народ-богоносец все знает, а сейчас всего лишь творит справедливость. Ну, как ее понимает.

Автоматизированные системы наблюдения и охраны оказались бессильными, в толпе даже не пытаются скрывать лица, всех не повяжете, потому даже здания муниципальных служб пали под натиском толпы.

Если где и была местная охрана, выполняющая работу по контракту, то и она чаще бросала службу и разбегалась, оставляя охраняемые склады и учреждения беззащитными.

Уткин первым прокричал из своего кабинета:

– Шеф, взгляните на экран! Похоже, вот та колонна направляется к нам!

Влатис возразил:

– Да они броуновцы, хаотисты хреновы…

– Нет-нет, я перехватил их переговоры!

Камнеломов скомандовал мощным голосом героя-вожака:

– К оружию!.. Игорь, на крышу!

– Есть, – ответил Шенгальц и бегом ринулся к двери.

Меня уже никто не спрашивает, Камнеломов властно взял командование обороной в свои руки. Я смолчал, командир из меня никакой, я хорош только в составлении и детальной разработке планов на далекое будущее, а Камнеломов лучше видит, что делать здесь и сейчас, это все поняли и приняли.

Сперва к нам пыталась просто ворваться бесчинствующая молодежь, но нашу дверь непросто выбить и специальными средствами, я в свое время принял меры, затем появились крепкие ребята спортивного сложения, в руках биты, арматура и травматы.

Я со своего пульта на третьем этаже молча открыл входную дверь. В холл ворвались с дикими криками, устрашающе размахивая оружием.

Камнеломов ликующе скомандовал:

– Огонь!

С лестницы открыли огонь из травматов и пневматики, а Камнеломов стрелял из охотничьего ружья.

Толпа остановилась, большинство с негодующими криками ринулись обратно к распахнутой двери, но с десяток человек задержались помочь пострадавшим соратникам. То ли отважные, то ли не верят, что интеллигенты продолжат стрелять и по выносящим раненых.

– Прекратить огонь, – скомандовал Камнеломов.

Раненых вытащили наружу, я отметил, что даже Камнеломов стрелял очень тщательно. Четверых вынесли на руках, но ни один не поврежден серьезно. Еще с десяток нехило посек мелкой картечью и крупной дробью, тоже могут причислить себя к пострадавшим от кровавого режима прогнившей антинародной власти, сметенной всенародным справедливым гневом.

Карпов сказал им вдогонку:

– Камнелому надо было завалить парочку.

– Насмерть?

– Ну да, – подтвердил он. – Их сегодня же поставят на ноги! Будут гордиться и хвастаться тяжелыми ранами, полученными ими, молодыми и справедливыми, в борьбе со старым миром! Еще и другие восхотят получить такие же отметины.

– Это было предупреждение, – пояснил Камнеломов. – Следующих будем валить.

– Совсем? – жалобно пискнула Аня.

– Даже совсем-совсем, – ответил Камнеломов и приосанился. – Мир родился из огня и крови!.. И сейчас снова…

Он не закончил, то ли не знал, как вывернуться, получается же, что родился из огня и крови, умирает тоже в огне и крови, Карпов сказал в поддержку:

– Они пришли убить нас!.. Разве мы не вправе убивать убивателей?

Камнеломов сказал твердо:

– Пусть ваши руки не дрогнут.

Остальные молчали, я сканировал их эмоциональный фон, все подавленные и растерянные. По психологическим параметрам мы исследователи, а не бойцы, однако уже знаю, в стойкости интеллигентные люди превосходят лучших натренированных бойцов, готовых сломаться при первом же намеке на применение пыток.

– Если и не выстоим, – сказал я, – то постараемся. Наш долг, как говорили в старину! А по-современному сформулировать трудно, выгоды не видно вот так сразу…