Юрий Никитин - 2039 [litres]

И чтобы новый род людской пошел от нее, как когда-то от Евы, но теперь все будет задокументировано, а потомство даже наверху все чаще планируется с заранее заданными свойствами, не все же настолько демократы, чтобы плодить даунов…

Сокол и Валентайн уже в тесной связке с моими орлами начали допиливать проги для «Фемто», тестируют оборудование насчет полноценной связи с суперкомпами на орбите, Тютюнников даже запел, убедившись в безупречности связи, шеф и здесь все продумал, так что работа пойдет бесперебойная и постоянная.

Сокол и Валентайн не отходят от знакомых установок, копии тех, что стояли у них в лаборатории, счастливые, что снова работают. Для настоящего ученого не важно жить, важнее работать.

– Шеф, – сказал он, впервые называя меня так, тем самым как бы признавая, что после потери своих агрегатов и родного гнезда они теперь точно мои люди и под моим руководством, – если вы не против, я свой матрасик положу рядом с установкой?

– Не против, – ответил я. – Всем нам, похоже, придется работать все двадцать четыре часа, даже когда спим. Какое-то время у нас есть, но и его в обрез…

– Шеф, – сказал он в недоумении, – разве мы не на годы?..

– Даже на столетия, – заверил я, – Но это в теории. Кто знает, какие впереди черные лебеди? Прецедентов нет. Никто в бункере не жил годами. Даже для тестов.

Он воскликнул с тревогой:

– Только бы до спутников не добрались!

– Луддисты не доберутся, – заверил я, – а вот военные… Не все же разбежались. Костяк армии все равно останется. Упертые, чокнутые, идеалисты, государственники, просто преданные армейской жизни и дисциплине. Разберутся в управлении. Одни оставят для себя, а засекреченные и запароленные отдельными частными институтами просто собьют.

Он сказал угрюмо:

– Луддисты уже разгромили координационные центры по всему миру. А до спутников, вы правы, доберутся военные, если встанут на их сторону.

– Даже если не встанут, – заметил по связи Тютюнников, – нам ничего хорошего. У военных свои интересы. Им тоже не нужна сингулярность.

– А вдруг и тогда понадобится армия?.. Для захвата звездных систем ими отражения внешних угроз?

Повернулись ко мне, я ответил на немой вопрос:

– Войны – это наше звериное наследие. Думаю, экспансия во Вселенную будет протекать иначе.

Все промолчали, но из дальней комнаты трусливо пискнула Аня:

– Как?

Я улыбнулся, Уткин ответил отечески:

– Как человек объяснит муравью свои цели?

Аня озадаченно умолкла, Уткин сказал со вздохом:

– Муравей тоже человек, социален и трудолюбив, но сингуляр от человека во мгновение уйдет дальше, чем мы от муравья. Однако у нас с ним общего много: инстинкты, эволюция, даже пошли от одной общей клетки…

Она вздохнула, но не встревожилась, хоть и ничего не поняла, просто верит, что с нами будет все хорошо, умные мужчины могут испытывать только временные трудности, но в конце концов получают все, что планировали.

Диана молча вывела на отдельный экран странное выжженное место в центре города, где земля от страшного звездного жара расплавилась, а потом спеклась в сплошной монолит.

– Зачем? – сказал Уткин. – Когда выйдем, мир будет иным. Выключи, не трави душу. Ветер нанесет земли, вырастет травка, а потом и лес. Возможно, тропический, если климат все так же на победном марше…

Лавр, задумавшись, обронил:

– А заметили, свободы во все века добиваются только самые невежественные?

Тютюнников уточнил глубокомысленно:

– Ну, вообще-то первоначальный лозунг обычно забрасывает какая-нибудь сволочь из очень образованных. А потом лишь наслаждается кровавой вакханалией во имя свободы. Иногда удавалось оседлать эту волну и стать диктатором, но чаще сами попадали на эшафот, как якобинцы…

– Это уже не наше дело. Ты свою часть кода допилил?

Благодаря отдельным пещеркам все рассредоточились поближе к своим рабочим местам, а я, как шеф и вообще руководитель общим процессом, остался один в центральной, хоть и небольшой пещерке, гордо именуемой залом.

Усталый до крайности рухнул на постель из надувного матраса, велел Сюзанне разбудить через четыре часа, но не успел закрыть глаза, как неслышно открылась дверь, вошла быстрыми решительными шагами Диана.

Не давая мне сказать ни слова, стремительным движением сбросила одежду и сразу легла рядом, прижавшись горячим телом.

– Надо, – сказала она строго.

– Диана, – произнес я в неловкости, – не думаю, что мы здесь останемся навечно…

– Все равно, – ответила она непреклонным голосом. – Мы не должны ничем пренебрегать. Кто знает, как повернется?.. А плод тем временем пусть зреет. Может быть, я и апокалипсис сама провернула, чтобы затащить тебя в постель? Женщины хитрые, все об этом говорят.

– Я изучал массы, – буркнул я, – а не отдельных существ… Эй-эй, слишком уж торопишься!

– Я слишком долго ждала, – напомнил она. – А то взорвусь.

– Диана, – сказал я, – у меня жена и ребенок.

Она сделала большие глаза.

– Шеф!.. Я разве претендую на жёнство?.. Но если хотите, можно оформить даже брак, сейчас их восемнадцать видов, от гостевого до полигамного. Но по мне все эти ритуалы пережиток древних времен.

– Человечество не исчезнет, – напомнил я. – Не апокалипсис же!.. Так что нет острой необходимости размножаться в бункере.

Она сказала мягко:

– Необходимость есть. Наверху может вспыхнуть эпидемия, может метеорит, супервулкан… Вы же футуролог, должны задействовать вариант «Б», как уже провернули с этим бункером!

– Нет у меня варианта «Б», – возразил я.

– Теперь есть, – заверила она.

Утром она исчезла раньше, чем я проснулся. Может быть, ушла даже ночью, я вырубился напрочь, но очнулся с ясной головой и тысячами идей насчет всего на свете, что есть эдакое в случке с талантливым психологом, есть.

Все на рабочих местах, пашут так, что в самом деле вот-вот задымятся, я не успел закончить обход, как со своего места обернулась Аня, очень серьезная, даже улыбнулась с трудом.

– Шеф, у меня очень здоровые гены!.. Моя карта в открытом доступе. От меня пойдут крепкие дети. От вас умные, от меня крепкие…

Она смущалась, краснела, но не отводила от меня умоляющего и достаточно настойчивого взгляда.

– Аня, – сказал я с неловкостью, – еще рано об этом думать. Сейчас нужно все наладить, чтобы жить.

– А это долго не займет! – сказала она убежденно. – Даже если вы сумели утащить и спрятать хоть пару устройств для внематочного выращивания, это те же девять месяцев!.. А мы пока по старинке, как первобытные. Зато будут первые люди, это надежда на восстановление…

– Никаких аппаратов для внематочного здесь нет, – отрезал я. – И вообще я футуролог, а не фантазист какой!.. Мы же не в придуманном мире живем. Наверху жизнь не исчезнет, мир откатится на двести-триста лет, потом все по новой.