Юрий Никитин - 2039 [litres]

Она ответила тихо и очень серьезно:

– Но нужно, чтобы и мы не исчезли, шеф.

– Я подумаю, – пообещал я.

Она посмотрела с такой надеждой и глубокой верой в глазах, что чувство неловкости во мне стало по тяжести вроде метеорита, что уничтожил динозавров.

Теперь работали круглосуточно, с редкими перерывами на сон, общие обеды остались в прошлом, только Уткин и Тютюнников сдвинули свои тарелки на края столов, я слышал, как Уткин пробубнил глубокомысленно с набитым ртом:

– Свободы вообще-то не существует… Все, что называется свободой, вообще-то не свобода. Свобода должна зависеть только от законов, но какая она тогда свобода?

Тютюнников ел быстро, даже локти раздвинул, будто защищает добычу от всяких наглых, челюсти двигаются с такой скоростью, что даже мышь за ним бы не успела.

– Свобода, – сообщил он невнятным голосом, – это право делать то, что запрещено законом.

От соседнего стола уточнил Шенгальц:

– На самом деле свобода это право на неравенство. Но кто из простого народа примет такую свободу?.. Им нужно отнять и поделить все поровну.

Тютюнников сказал со вздохом:

– Это сладкое слово «свобода»… Сколько преступлений в ее красивое имя!

Уткин возразил с пафосом:

– Но зато наверху все же наступило царство свободы, равенства и братства!.. В общем, долгожданная гражданская война.

Поздно ночью, когда я рухнул на постель и велел себе спать, дверь неслышно открылась, через порог застенчиво переступила Аня, тихая и робкая, как мышка, даже поглядывает исподлобья испуганно, словно я сейчас топну ногой и скажу что-то грозным голосом, а то и зарычу.

– Привет, Ань, – сказал я как можно мягче. – что-то случилось?

Она торопливо помотала головой.

– Нет-нет, ничего. Диана велела мне прийти сегодня…

– Диана? – переспросил я. – Чего… А-а-а….

– Да, – ответила она тихо. – Видимо, она уже… Теперь моя очередь. Так она сказала.

– Она сказала?

– Да, – подтвердила она послушно. – Говорит, вы уже отошли от ее бурной атаки. А я ничего, я тихая.

Я помолчал, чуточку обалделый, что-то моя футурологичность пасует, когда дело касается личных дел, а то и вовсе вещей, которые раньше называли интимными.

– Как-то не весьма, – сказал я наконец в затруднении, – что без меня решаете такие вопросы…

Она посмотрела большими круглыми глазами.

– Шеф… но это же само самой… Все понятно, что тут особо решать?.. Диана говорит, чем раньше, тем надежнее. Она права, вы знаете, если даже я знаю.

Я вздохнул:

– А насчет генетического разнообразия подумали? Что вы все трое решили именно от меня?

Она произнесла все еще тихим голоском, но уверен, я даже уловил моменты, которые ей подсказала Диана:

– Потом можно будет и от других! Но сейчас мы трое решили, что абсолютно правильно и рационально забеременеть от самого умного.

– Самый высокий ай-кью не у меня!

– Ай-кью еще не ум, – возразила она. – Шеф, я уже раздвинула ноги… Надо, шеф, надо. Общественность требует!

Я вздохнул.

– Ну, если это глас общественности…

– Долг, – напомнила она. – Перед будущим человечеством!.. Вы обязаны?.. Это ничего, что хихикаю?.. Это я так стесняюсь.

Я ждал, что уйдет, как только я исполню долг перед будущими поколениями, но прижалась к моему боку и тут же заснула, тихая и кроткая, как ручной хомячок.

Таймер деликатно пискнул, указывая, что четыре часа сна, которые я себе отпустил, трачу на нечто непонятное таймеровому интеллекту.

Я прижал ее к себе, как осчастливленного таким вниманием щенка, и провалился в сон.

На следующую ночь пришла Маргарита, строгая и надменная, окинула меня снисходительным взглядом, неспешно разделась, заметно красуясь офитнессовским телом, мышцы красиво выступают под кожей в каждом дюйме и загадочно переливаются в приглушенном свете настольной лампы.

– Здравствуй, Марго, – сказал я. – Вы трое как в синхронном плавании!

– Эстафетном беге, – уточнила она. – И передаем из руки в руку волшебную палочку. Терпите, шеф!.. Это для человечества. Будем приходить, пока не увидим результата.

– По тестам?

– По вздутым животам, – ответила она злорадно. – Ладно-ладно, не пугайтесь!.. На второй день уже будет ясно.

– Фух, – сказал я, – камень с души… Но, если с другой стороны, что-то в такой определенности не совсем…

Она швырнула майку и джинсы на спинки стульев, те пролетели через половину комнаты и красиво развесились на указанных местах, Марго точна в движениях, как и в расчетах аналитика.

Я подвинулся, освобождая ей место, она со спортивной грацией опустилась рядом, серые глаза с интересом оглядели мое обнаженное тело.

– Теперь понимаю истинное значение слова «племя», – сказала она. – Образовывалось от племенного бычка, да?.. Помню, бабушка собирала огурчики, ели еще мелкими, потом остальные, а один оставляла, как она говорила, «на племя».

– Давай лучше о квазарах, – предложил я, – и теории Хокинса – Гернштейна?..

– Не увиливайте, шеф, – произнесла она неумолимым голосом. – Есть такое слово – надо. Вы тоже не в моем вкусе, предпочитаю накачанных ребят…

– У нас есть такие!

– …но у прогресса другие приоритеты, – закончила она тем же строгим голосом, – а неокортекс лучше всех накачан у вас, шеф!.. Хотя и не знаю, как он тут и при чем. Так что проведем процедуру оплодотворения за неимением других способов самым древним вариантом.

– Это по-собачьи? – уточнил я. – Надеюсь, такие подробности не попадут в хроники будущих времен…

– Для потомков каждая крупица бесценна, – напомнила она. – Вон как насчет Адама и Евы до сих пор пишут, рисуют и снимают картины!.. Что с вами, шеф? Может, порнушку показать?.. Это о черных квазарах нужно искать, а порнушки море, куда ни ткни!

– Не издевайся, – сказал я. – Мне самому не весьма. Лучше помолчи. А то когда квазары, какие такие сиськи?.. А они у тебя, как циркулем очерчены…

– Вот-вот, – одобрила она. – Когда о сиськах, неандерталец в вас сразу зашевелился!

– Только не придуши, – попросил я. – Пальцы у тебя просто железные! Мне уже страшно, что впереди…

На остаток ночи она задерживаться не стала, исчезла вместе с одеждой в руке, а я провалился в плотный, как горячий асфальт, сон, а утром сразу заглянул к Соколу.

– Ну как?

– Аппаратура в порядке, – сообщил он счастливо. – Заканчиваем перекомпоновку «Фемто-три» под «Фемто-четыре». Нам вообще-то оставалось внести последние изменения, когда начался штурм…

– Вы и так тянули до последней минуты, – сказал я с укором. – Уже собирался дать команду на отступление в бункер без вас, а наверху взрывать!

Он зябко передернул плечами.

– Никто же из нас не знал, что заложите взрывчатку!

– А как скрыть бункер? – напомнил я. – Нас бы и тут достали. Простейшие хоть и простейшие, но ими рулят умы, что нам не уступают. Нет, уступают, раз на той стороне, но в тактике могут даже быть круче.