Юрий Никитин - 2039 [litres]

Я спросил в изумлении:

– Сомневалась? Тогда почему ты здесь?

Она загадочно улыбнулась.

– Прислали. Сказали, вы из футурологов наиболее перспективный, а коллектив у вас лучший. Вы сами его то ли подобрали из лучших, то ли сумели выковать. И хотя наверх не лезете, но мне сказали, что жизнь вас все равно выпихнет на вершину.

– Кто сказал?

Она улыбнулась еще загадочнее.

– Не догадываетесь?.. Ваш директор Скурлатский Макар Афанасьевич моим родителям. А его очень уважали за мудрость и понимание ситуации в обществе.

– Скурлатский, – повторил я, – Макар Афанасьевич… Он в самом деле был мудр, даже я не постигал всю глубину. И прогнозировал точнее меня.

– Он был очень стар, – сказала она с сочувствием. – И видел в жизни больше. А вы пойдете дальше.

Я спросил настороженно:

– Мы уже на «вы»?

Она засмеялась, тряхнула головой, волосы красиво взметнулись и легли золотой волной на плечи, а глаза засияли, как утренние звезды.

– Это я нечаянно! Из пиетета. Когда о таких высотах, голова идет кругом, как на чертовом колесе. Когда ты тот самый великий футуролог, я ни за что не решусь взять в ладонь твои гениталии!.. Это же… это даже не непристойно, а кощунственно!

Я пробормотал:

– Да, сейчас не до всякого такого… Мы в убежище.

Она продолжала смотреть мне в глаза, улыбка стала загадочной, а голос потеплел:

– Шеф…

– Что? – спросил я в настороженности. – Что у тебя в кармане?

– За пазухой, – уточнила она с той же улыбкой. – Женщины обычно прячут за пазухой. Между сиськами. Миледи так перевозила тайные письма, а мушкетеры не решались их оттуда достать, пока не догадались перевернуть вниз головой и потрясти… Но ты можешь проверить, что я там прячу.

– Ничего не прячешь, – возразил я. – Одни сиськи, их и так хорошо видно. Сейчас одежда еще та одежда, что не одежда, а так, подтанцовка у солиста. Даже двух. Так бы и не обратил внимания на сиськи, а одежда подсказывает: смотри, вот сиськи!

Ее улыбка стала чуть шире, самую малость, но я заметил, спохватился, вот и снова она, психолог, повернула разговор с футурологии на сиськи, мужчин на эту тему свернуть легче всего, а я еще и такой по характеру, не могу спорить с женщинами так же твердо, как с мужчинами, сексист проклятый, male pig.

Она мгновенно заметила, что именно заметил я, уловила изменения в моем лице, хотя я не шевельнул ни мускулом.

– Шеф, – произнесла уже деловым голосом профессионального психолога, – коллектив в порядке. Не в полном, конечно, но если люди умные, у них эмоции под контролем. Так что никаких истерик, заламываний рук даже в своем кругу, никаких глупых вопросов!

– Хорошо, – сказал я с облегчением.

– И еще, – продолжила она, глядя в мое лицо неотрывно, – у них даже слишком велика вера в своего шефа и руководителя. Вы хорошо держитесь, шеф!.. Ни разу не видела тревоги на вашем лице.

– Ни разу?

Она покачала головой.

– Вообще-то видела, но это я, а вот если смотреть глазами остальных, менее искушенных, то наш шеф всегда тверд и незыблем, все знает наперед!

Я пробормотал:

– Убежище может усилить эти настроения. Ладно, совершу на их глазах какую-нибудь заметную глупость. Критичное отношение к руководству необходимо.

В ее глазах заблестели веселые огоньки.

– Можете сейчас, – предложила она. – Например, коитус, забыв отключить камеры. Что-нибудь непристойное, если такое еще осталось… но вы же можете придумать?

– А разве раньше отключали?

– Разве правила, – спросила она, – не ужесточатся?

Я подумал, кивнул.

– Верно мыслите, хоть и психолог. Правила должны применяться к обстоятельствам. Но это потом. Диана, прикинь, что понадобится сделать. Но так, чтобы не слишком напрягать коллектив. Мы все чуткие и нервные, хоть и толстокожие.

Он ответила серьезно:

– Уже кое-то есть. Но пока вчерне. Отшлифую и принесу в клюве. Или за пазухой, шеф. Вы же отовсюду достанете!

В бункере, как с облегчением убедились все в первый же день, можем продержаться хоть сотни лет. Принтеры обеспечат питанием, энергию предусмотрел из разных источников, даже термальная пашет, а любые отходы утилизируем без остатка.

Но все-таки шок сказался: после кратковременного всплеска радости, что спаслись, пришел отходняк, некоторые все еще в апатии, думают об оставленной наверху родне, хотя там их жизням ничего не грозит, осматриваются вяло и растерянно, кто-то просто все еще сидит на полу у стены, уронив голову на колени, обхватив их руками.

Диана зашла еще разок, сообщила деловым тоном, что шок пройдет скоро, многие просто готовились красиво умереть в бою, защищая идеалы, на героические всплески мы все в определенных случаях бываем готовы, но оказалось, что предстоит долго и трудно жить дальше, а это непросто, всплеск долгим не бывает.

– Уже отходят, – сказала она успокаивающе. – Некоторые вообще не показывают виду, как вон ваш друг Сокол.

– Он в самом деле…

– В самом. Тряхнуло сильнее других, но держится, подбадривает других…

– Начальство, – пояснил я. – Как бы ни хреново самому, но для подчиненных должен быть бодр и весел, как ишак Насреддина.

Она сказала с улыбкой:

– С вас берут пример, наш генералиссимус!

Сокол в самом деле бодр и полон злой энергии, я понял причину, когда он отвел меня в сторону и прошептал едва слышно:

– Вообще-то не придется дожидаться конца света!.. «Фемто-три» мы отодвинули еще наверху, пахали над его модернизированной версией…

– «Фемто-четыре»?

– Да, – подтвердил он ликующим шепотом, – столько новых возможностей! Это хоть и «Фемто-три», но уже «Фемто-четыре», шеф! Программное то же, ничего не надо переписывать, ну почти ничего. Увеличили только технические характеристики. Он почти готов, шеф!.. Осталась доводка, и можно пробовать…

– Никому ни слова, – предупредил я. – А вдруг снова?.. Уже сколько раз! Такой взлет, ликуем, а потом крылья горят, с высоты мордой о камни как-то не совсем радостно. Мы и так на нервах.

– Нельзя, – согласился он, – но можно. Пусть и не сразу.

– Помалкивай, – велел я. – Люди на взводе.

– У нас интеллектуалы, – возразил он, – а не интеллигенты. Это у тех даже в благополучном мире срывы, запои, истерики, жалобы и ламентации. Мы держимся, несмотря на. Мы с Валентайном пашем так, будто спасаем мир. Да и твои тоже пишут и переписывают под новые фичи код. Смешно, но вдруг в самом деле спасаем?

Я кивнул, поинтересовался:

– Как на новом месте? В смысле, такой тесный контакт с нашими?

Он вымученно улыбнулся, от усталости это больше походило на оскал загнанного в угол волка.

– Когда мы с местными в одной, можно сказать, комнате, то почти одна команда. Мы с железом, они с софтом, идем ноздря в ноздрю. Эх, какую прекрасную лабораторию уничтожили те сволочи!..