Уильям Гибсон - Агент влияния [litres]

– У «хонды» есть оружие?

– Нет. Она сбрасывает ИК-ловушки, источники помех. А у пилота есть боевой опыт.

– У Стетсова пилота? – Верити вспомнила его и не поверила.

– Нашел кого-то специально для этого рейса.

– Бред какой-то.

– Выпускной бал, я же говорю.

Дрон внезапно припустил вперед.

– Что происходит?

– Крайний левый модуль засек, что кто-то вылезает из машины со сложенной треногой. Прайор или тот, другой. Вот она, наша граница допустимого – тренога.

– Так что это за штуковины?

– Противопехотные мины, только с ногами.

Грим Тим сменил передачу и прибавил газу. По жутковатому совпадению в трансляции одновременно замелькали кусты и камни.

– Компьютерная игра, – неожиданно для себя объявила Верити, искренне желая, чтобы это так и было. – Качество даже хуже обычного.

– Видео идет по шифрованному каналу, – ответил Коннер, – но как хочешь. Отключить? Не будешь свидетельницей. Решать тебе.

– Свидетельницей чего?

Дрон снова замер, на сей раз за камнем чуть выше себя. Камера поднялась (он вытянул то ли ноги, то ли шею, Верити не могла этого видеть). Они были ближе к пикапу. Что-то метнулось к нему слева из кустов на слившихся, как спицы в колесе, собачьих ногах.

И взорвалось. Трансляция оборвалась белой вспышкой.

– С таким на треногу, – заметил Коннер, когда трансляция возобновилась; теперь показывали горящий пикап. – Перебор.

Движение справа, такое же быстрое, в сторону пикапа, вновь вспышка и обрыв трансляции. И все это в полной тишине.

– Это были два сразу, – объяснил Коннер, – но боеголовка ПЗРК не взорвалась. Сейчас я туда, попробую ее найти, если найду – взорву. Так что я частично размываю изображение…

При этих словах нижняя половина запикселировалась. Дрон опустил голову, или что там у него было, и ринулся в обход камня к горящему пикапу, тоже по большей части запикселированному.

– Зачем?

– Чтоб тебя не травмировать, – спокойно произнес он, огибая пылающую машину.

Белая вспышка.

– Черт, – сказал он. – Мне капец.

– Что случилось?

– Видимо, жар добрался до боеголовки. Взорвалась, меня накрыло. От пикапа ни хера не осталось.

– Ты кого-нибудь видел?

– Да, но это другой чувак, не наш. Пожарная и «скорая» гонят сюда из аэропорта, пытаются сообразить, что произошло.

– Откуда ты знаешь?

– У меня наблюдатель в аэропорту.

– А как там самолет Стетса?

– Пилот сообщил, что видел вспышки на земле, отменил посадку, летит назад в Сан-Франциско.

– Кто в самолете?

– Только пилот. Но мы пустили слух, будто с ним Хауэлл и француженка. Это и была проверка. Узнать, попытаются ли они сбить.

– Кто?

– Прайор, но «Курсия» дала добро.

– Они пытались убить Стетса и Кейтлин?

– Эйнсли хотела знать, попытаются ли. Они думали, на борту три человека, считая пилота. План был, если Прайор ставит треногу для ПЗРК, мы действуем.

– Ты знаешь, что в трансляции по-прежнему белое и ничего больше?

– Извини, – сказал Коннер.

Трансляция исчезла, остался нижний задний край белого шлема и черная кожа под ним.

– Где Диксон?

– Заехал на станцию техобслуживания в десяти минутах от аэропорта, там ему счистили зеленое с крыши и боков плюс сменили номера. Люди из «Курсии» должны думать, что ты по-прежнему там. Эйнсли хотела знать, как далеко могут зайти Прайор, или «Курсия», или они вместе. «Курсии» скормили дезу, будто Стетс забирает тебя и летит за границу.

– И они сбили бы самолет при взлете, не при посадке?

– Ага. С тобой.

– Почему они решили сбить самолет? Не слишком ли крутая мера?

– Идея Прайора. У него был ПЗРК. Пытался толкнуть его через даркнет.

– Сколько людей мы сейчас убили?

– Одного точно. Я его видел. Но не Прайора.

Навстречу прогрохотал грузовик. Верити зазнобило, не столько от холода, сколько от услышанного.

По пути домой Недертон вспомнил, что так и не позавтракал. В воображении нарисовался образ сэндвича с омлетом. Недертон знал по соседству маленькую бутербродную, не столь навязчиво-аутентичную, как та, в которую ходит Лоубир. Холодало. Он переключил пиджак на более сильный подогрев и свернул к Ченис-стрит.

Других посетителей в бутербродной не было. Недертон сел перед стойкой и заказал боту сэндвич с омлетом и стакан двухпроцентного молока. Запульсировала эмблема Тлен.

– Да? – ответил он.

– Чем ты занят? – спросила Тлен, и Недертон понял, что она его не видит.

– Сижу за поздним, но более чем заслуженным завтраком. С пробуждения ничего во рту не держал, кроме кофе.

– Тебе еще повезло, – ответила Тлен, – я так вовсе не спала.

Бот подал стакан молока и сэндвич, приготовленный с нечеловеческой быстротой, которая испортила бы Лоубир все удовольствие. Недертон представил, как Тлен наливает себе обжигающий чай из почернелого самовара.

– И кто тебе не дал спать?

– Сеть Юнис. Лоубир теперь видит в ней себя. Те умения, которые она сама приобрела за худшие годы джекпота.

– Ага, – сказал он, откусывая сэндвич.

– Мы пока еще не понимаем про ее филиалы. Те, что не успели вернуться и слиться с ней до того, как ее отключили. Ее части, но не она сама. Они общаются между собой и с теми людьми, которых выбрали, включая нас. Лоубир говорит, это как будто длинный стол, за которым все друг с другом незнакомы, а во главе – пустое кресло. Очень активное пустое кресло, о намерениях которого можно судить лишь по действиям всех остальных за столом.

Недертон закатил глаза, проглотил кусок сэндвича, отпил молока.

– Как «Механический турок»? – спросил он, вспомнив слова Верджила о сервисе, монетизирующем человеческий интеллект. Откусил еще и понял, что из-за многословия Тлен сэндвич остыл. Принялся жевать быстрее.

– Когда кончишь завтракать, – сказала Тлен, – свяжись с Верити.

– Где дрон? – спросил он, откусывая.

– На калифорнийской магистрали, закреплен на мотоцикле.

– А Верити?

– С ним.

– Он ведет мотоцикл?

– Нет, – ответила Тлен. – Не говори с набитым ртом, это омерзительно.

Если они и впрямь ехали в Сан-Франциско, то проделали уже больше половины пути. Хорошо хоть дождя не было, иначе ноги у Верити замерзли бы так же, только еще и в мокрых джинсах. В остальном это была просто затянувшаяся ночная поездка по 101-й магистрали, ничего, кроме асфальта и бамперов, подсвеченных фарами и задними фонарями. И холода. Коннер вернулся к своей основной работе в Белом доме. Велел свистнуть, если что.

– Верити?

Открылась трансляция: лондонская квартира, вид с дивана в сторону кухни.

– Уилф?

– Где ты? – спросил он.

– На сто первой магистрали между Кинг-Сити и Сан-Франциско. Въезжаем в Кремниевую долину.