Мартин Аратои - Пыль чужих дорог

Перебросил подальше от берегов, чтоб у морских волков не было соблазна полакомиться нашими женщинами и богатствами. Возможно потом, они рискнут попробовать нас укусить за мягкое подбрюшье. Но к тому времени мы будем готовы. Достроим старое, усовершенствуем, сегодняшние новички станут ветеранами.

Быдыщ с Оуром выдвинулись на берег, сообщить всем, что мы живы, здоровы и собираем свою флотилию. Я же остался с северянами.

"Выход" — "вход"

"Тузы" явно не ожидали, что перед их флотом в сотню кораблей разверзнется портал и из него один за другим станут появляться корабли северян и наши.

Но стоит отдать им должное, замешательство их длилось не долго. Маги начали творить заклинание, но мои шаманы их опередили. Оказалось совсем не впечатляюще. Несколько пассов и произнесенных слов на непонятном языке. Почему это шаманы всегда используют непонятные языки? Может, они эти слова придумывают?

Морская гладь забурлила, вокруг одного из кораблей и он затонул. Над водной гладью раздались предсмертные крики людей.

"Бедные игроки, — подумал я. — Сварились, как раки…"

Рядом стоящий шаман сделал несколько сложных и плавных пассов — так быстро, что не уследить. Внезапно я перестал слышать все, что издавало звуки далее десяти метров от меня. Просто поразительно, как много звуков человек не замечает, пока они не исчезнут.

Размеры кораблей относительно небольшие, на палубах довольно много людей. Исход схватки решится благодаря захвату кораблей и индивидуальным действиям.

Пока я размышлял, корабли выстраивались друг против друга строем полумесяца и начинали сближаться для таранного удара или абордажной схватки. Ярлы и капитанывыискивали себе более или менее равного по силе противника. Сражение грозило разбиться на отдельные "поединки" между кораблями.

Сближение требовало смелого, искусного маневрирования. Шаманы смогли нейтрализовать магов и исход сражения решится в схватках в ближнем бою.

Северяне пошли на таран вражеских кораблей, а некоторые приготовились к абордажу. Личный драккар Альдруна ринулся на таран флагмана противника, но в итоге судно "Тузов" устояло, а вот корабль кенига дал течь, стал тонуть и заваливаться на другое судно.

Взметнулись мостки и кошки. Альдрун со своими людьми ворвался на вражеское судно. Вспыхнул ближний бой посредине этой резни танцевала, вилась, сверкала оружием фигура кенига. Палуба окрасилась кровью. Стрелки "Тузов" выпускали град стрел из своих арбалетов, убивая северян, а с иных кораблей летели камни и железные ядра, пробивая борты и палубы более лёгких судов.

Зрелище кровавой бойни оказало неожиданное действие. Страх, что сковал меня по началу, немного ослабел, зато окрепла решимость: зверя необходимо уничтожить во что бы то ни стало.

Все эти мысли промелькнули в голове со скоростью выпущенной из лука стрелы. Я взглянул на орка, ватажников, те, похоже, подумывали о том же. Потому как сжали левый кулак и дотронулись до груди, вызывающе ухмыляясь. От этого простого жеста у меня сжало горло. До последнего дыхания, до последнего удара сердца. Я обвел их взглядом и кивнул.

Мы налегли на весла, чтобы врубиться в стену дерева и железа и дать остальным несколько мгновений передышки. Пой, ветер, песнь войны! Вой стрел, звон тетивы. Смерть лишь начало, а умирать почетно средь стрел и матовых клинков и уносить с собой в могилу двух-трёх врагов.

Мананга был горд до невозможности. Сегодня его старший сын прошел обряд посвящения в новики. Он сам лично вручил первенцу его первый нож и нанес татуировки. Теперь символ их императорского рода, бойцовский петух красовался у юного Олафа на левом предплечье. На правом же, склонив голову, на окружающих посматривал медведь.

Мананга был горд за сына, тот не проронил ни слезинки и даже не пискнул, пока игла мастер наносил узор.

Прекрасная Лалка обняла мужа, поцеловала в небритую щеку и склонила голову на плечо. Рукой, взъерошив волосы их сынишки.

Сегодня Олаф получил первое задание, он должен был объехать границы империи и внутренние провинции, чтоб узнать, как поживает их народ. Выслушивать жалобы, вершить суд, хватит ему прятаться за отцовской спиной и за материнской юбкой.

Родители выехали проводить сына. Полуденное солнце нещадно палило и молодому воину захотелось пить. Он заправил непослушные черные волосы, сплетя их красной тесьмой подаренной матерью, отпил немного воды, прихваченной с собой, оглянулся в сторону океана слова, припасенные им в благодарность родителям, замерли на устах.

К Эрзану приближались корабли. Три длинных хищных морских зверя, которые под гигантскими парусами и подгоняемые веслами скользили в сторону берега.

Ударил в колокол дозорный на сигнальной башне и раскатистый звон покатился от башни к башне, сообщая всем, что на Эрзан пожаловали гости.

Отчетливо виднелся пока только первый корабль. Сине-серый парус, пятьдесят пар весел. Явственно слышалась барабанная дробь и слова песни, что распивал коренастый крепыш с налысо обритой головой и опирающийся на копье, словно на посох. Ветер неистово трепал стяг, на иссиня черном фоне стоял огромный медведь, под белоснежной шкурой бугрились мыщцы, массивная голова была склонена в задумчивости вбок, словно он приценивался, что делать с забавными людишками.

Олаф слышал об этом человеке и корабле, он вырос на легендах о событиях тех времен. Как любой мальчишка он бредил о том, что вырастет и станет столь же великим как ярл Ошкуй.

И вот легенда оживала и двигалась к нему навстречу. Что это сулит ему он не знал, но не смело помахал воину на драккаре, а тот помахал ему в ответ.

Над волнами неслись слова песни: