Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

Неша смотрит на изгаженное пометом здание, на шевелящееся лицо главы правительства.

– Мы живем в идеальной коллективистской утопии. Но идеальное общество по определению не способно развиваться. Если оно переходит из одного состояния в другое, значит в нем что-то неправильно или неоптимально. Если оно начнет деградировать, значит предпосылки для деградации существуют уже сейчас. Если оно начнет прогрессировать, значит у него есть потенциал. Сам факт, что будущее не идентично настоящему… абсолютно неприемлем.

– Все заканчивается быстрее, чем человеческая жизнь, – негромко проговорил я. – Это я уяснил внутри Матрешки. И еще уяснил, что вы были правы с самого начала.

– Шкатулка ничего не изменит.

– Теперь вы убедились в своей правоте.

– Я в ней никогда не сомневалась. Даже в самое тяжелое время, когда меня наказывали через Геннадия. – Неша делает несколько шагов вперед. – И тем не менее. Гипотеза – это одно, а получить материальное подтверждение своей правоты… Для меня это очень важно.

– Мне хотелось ее вам дать. Я считал это своим долгом перед вами. Простите, что так долго до вас добирался.

– Дмитрий, вы делали, что могли. И вот мы с вами встретились.

Неша снова запускает руку в карман и вытаскивает приготовленную мелочь.

– Расстыковались! – крикнул я, глядя в иллюминатор. – Пять метров. Десять. Пятнадцать.

Показалась «Терешкова», серебрящаяся неопрятной отражающей фольгой. Момент получился и печальным, и радостным. Вот уже несколько месяцев я мечтал увидеть «Терешкову» в таком ракурсе, но рассчитывал, что это совпадет с окончанием миссии, когда мы на «Союзе» снова войдем в земную атмосферу.

– Выхожу на траекторию! – объявила Галина, сидевшая у панели управления в автономном скафандре, но без шлема и перчаток.

Я почувствовал, как «Союз» развернулся, – мы взяли курс на Матрешку. Мы полетим по траектории «Прогресса» и максимально к нему приблизимся, полагаясь на алгоритм предотвращения столкновений, до сих пор работавший безотказно. Я твердил себе, что пересадка на «Союз» – не повод для безделья, но не мог унять страх. Мои нервы звенели от напряжения, даже когда речь шла только об автономном аппарате. Вспоминался американский зонд, рассеченный пополам с идеальной точностью. Что случится, если мы нарвемся на острейшую силовую линию? Заметим ее? Почувствуем боль? Или только ледяное онемение, когда пополам рассекут уже нас?

Слои 1 и 2 мы прошли без проблем. Мы поддерживали постоянную связь с «Терешковой», «Терешкова» – с микроспутниками. Когда открывались окна в Слое-3, «Прогресс» докладывал, что он по-прежнему существует, и сообщал о своем техническом состоянии. После нашего отлета ничего не изменилось. Застрявший среди корней «Прогресс» был полностью исправен.

Я отчаянно надеялся на лучшее. Матрешка не тронула «Прогресс». По сути, она его проигнорировала. Это ведь хороший знак? Если ее не раздражает один чужеродный объект, то, наверное, не разозлит и другой, особенно если мы постараемся нигде не застрять.

Галина заставила «Союз» зависнуть над Слоем-3. В условиях микрогравитации близ Матрешки достаточно было минимальной работы двигателей, чтобы корабль сохранял нужное положение.

– Дмитрий, лучше пристегнись. Как только откроется окно, я дам полный газ.

Я убедился, что крепко пристегнут к сиденью.

– Все, порядок. Как думаешь, сколько ждать придется?

– Понятия не имею. Просто будь готов, когда наступит время.

По техническому оснащению стеклянная кабина «Союза» намного опережала основную часть корабля, которая была старше моей бабушки. Еще до нашего отлета Галина настроила датчики и индикаторы так, чтобы они эмулировали телеметрию с «Прогресса». Теперь ей оставалось выискивать в мельтешащих, трещащих данных предпосылки для открытия окна. У нее будет не больше пары секунд на то, чтобы решить, успеем ли мы к открывающемуся окну, с учетом технического потенциала «Союза». Я ничем не мог ей помочь, поэтому закрыл глаза и стал ждать заветного момента.

Что бы ни случилось дальше, мы уже вошли в историю. Мы проникли в Матрешку – первыми из людей проникли столь глубоко. Матрешкины слои покорились людям лишь с третьего ее появления. Когда-то считалось очевидным, что при каждом новом появлении люди будут приближаться к цели еще на шаг. Казалось немыслимым, что к четвертому появлению Матрешки человечество не будет постоянно присутствовать в космосе, что мы не последуем за Матрешкой по ее орбите. Исследовательские станции, центры – целый научный городок в космосе…

Сейчас я гадал, пришлют ли сюда кого-нибудь после нас. Расходы на космос сокращались – даже «Терешкову» снарядили, собрав остатки неудавшихся проектов. Мне казалось – хотя я не стал бы оглашать свое мнение, – что Второму Союзу важны не наши космические находки, а другое: мы на глазах у всех занимались тем, что другим было не под силу. Научные результаты нашего полета никого особо не интересовали. После нас сюда отправят хоть один корабль?

– Приготовься! – скомандовала Галина.

Как копытом по хребту! Рывок прошел болезненнее, чем отделение стартового ускорителя, ступенчатое зажигание и импульс схода с орбиты. При возвращении в атмосферу я испытывал перегрузки, от которых едва не терял сознание. Но та нарастает постепенно, в течение нескольких минут. Этот рывок получился мгновенным. На миг почудилось, что в моем теле не осталось ни одной целой кости.

Потом я понял, что все в порядке. Двигатель работал на полную мощность, но теперь перегрузка стала равномерной – не кулак, а твердая рука.

– Мы готовы ко входу в окно, – объявила Галина, словно это подвергалось сомнению.

Мы пролетели сквозь две плотные сферы и оказались в сияющем сине-зеленом пространстве за Слоем-4. Когда препятствие было пройдено, Галина повернула «Союз» на триста шестьдесят градусов, чтобы сбросить скорость. На этот раз рывок получился дольше и слабее. С нескольких сотен метров в секунду скорость упала фактически до пешеходной. Заросли теперь лежали впереди – или позади, в зависимости от угла обзора. Мы успели… Спешить стало некуда.

А вдруг каким-то чудом все обойдется…

Экран замерцал красным, сообщая о неисправностях.

– Все, пока, «Терешкова»! – воскликнула Галина. – Связь оборвалась. – Она зло улыбнулась мне. – Теперь есть только ты, я и непроницаемый слой чужеродной материи, отделяющей нас от внешнего мира. Клаустрофобия уже начинается?

– Странно будет, если не начнется. Есть местоположение «Прогресса»?

Галина ткнула пальцем в дисплей – в крест нитей на фоне движущейся сетки.

– Прямо по курсу: так «Прогресс» рапортовал в последнем сообщении. Судя по данным, которые он зафиксировал, прежде чем застрять, мы без особых проблем подойдем к нему на двести метров. Подвести «Союз» ближе я не рискну. Остаток пути нужно пройти в скафандрах.