Аластер Рейнольдс - Медленные пули [сборник litres]

– Вам нравится ваше ремесло?

– Оно меня кормит.

Ремесло ничем не хуже других, да и я в нем совсем не плоха. Моя работа – обтесывать лед для блочной перевозки.

Берешь кусок кометы, километра два в поперечнике, обтачиваешь его лазером, плазмой и направленными взрывами, получаешь нужные профиль, симметрию и расположение центра тяжести – и сдаешь заказчику готовую грузовую единицу.

Вот так висишь над обработанной тобой глыбой льда, наблюдаешь, как с одного конца к ней крепят двигатель, а с другой – пауковидную систему управления и как затем твое изделие отправляется в долгий-предолгий путь к изголодавшимся экономикам внутренней системы, – и испытываешь некоторое удовлетворение.

– Но потом все изменилось, – сказала Ингвар. – Должно быть, не в одночасье, но резче и неприятнее, чем вы могли ожидать. Новые технологии, новые методы. Их вводили люди, которые вас не знали и которым была неинтересна ваша судьба. Люди вроде Сканды Абруда.

– Времена меняются. Я менялась вместе с ними.

На катке горожане лениво выписывали эллипсы. Умелых фигуристов здесь было мало; впрочем, на Тритоне даже самый неуклюжий может кое-чего добиться по части изящества. Вот девчушка взвилась в воздух, прижала руки к бокам и проделала десятка два оборотов, прежде чем снова коснулась коньками льда.

Иногда, находясь высоко над эклиптикой, я поворачивала главную параболическую антенну «Татя в ночи» задом к гулу и треску системы и настраивала на ультракоротковолной фон космоса. Вот что напоминает звук коньков – вечный нарастающе-затухающий шепот Вселенной.

– Как случилось, что вы занялись искусством? – спросила Ингвар. – Неужели это было так просто?

Вот спрашивается, какое ей дело?

– Ну не голодать же! Думаю, я все делала правильно. Зарабатывала на жизнь… – Отвечая, я следила за скольжением экскурсионного корабля – неоново-яркой рыбешки – над разделенным надвое ликом Нептуна. – …До вашего появления.

– Однако вы получили свою долю разочарований. Несбывшиеся мечты, неутоленные амбиции.

Сказано это было таким тоном, что я не могла не заподозрить невольного намека на сходство наших карьерных траекторий. Лицензированный частный детектив? Далеко не самая почетная и выгодная профессия в Солнечной системе. Наверное, много лет назад Ингвар рисовала себе куда более интересные перспективы.

Что это, неужели сочувствие? Конечно нет. Всего лишь искорка узнавания.

– Все мы извлекаем выгоду из своего положения, – сказала я. – По крайней мере, пытаемся.

– И жизнь не так уж плоха, правда ведь? Сами посудите, мы на Тритоне, возле Нептуна. Любуемся фигурным катанием. – Ингвар поежилась в своей куртке. – Холодно, но всегда можно перебраться в тепло. Возникнет нужда в пище или общении – а что мешает? И так везде. Хочешь – любуйся видами, хочешь – совершай открытия, хочешь – встречайся с интересными людьми. Сотни миров, тысячи городов и поселков. И ведь находятся же те, кому этого мало. Те, кто ждет от жизни большего, чем может дать Солнечная система.

Я поняла, к чему она ведет.

– Вы о том, что находятся желающие улететь за пределы системы?

– Я просто не понимаю этой тяги. Хоть и побывала возле Юпитера. Видела там космические доки. Строящихся вакуумников там не счесть, как и добровольцев, которым хватает денег на покупку индивидуальной ячейки. И это несмотря на случившееся. – Ингвар топала вовсю, а в белой пагоде любительский ансамбль уже коверкал новую мелодию. – Что не так с людьми? – спросила она, и я не поняла, на музыкантов она жалуется, или на спящих пассажиров-вакуумников, или на тех и других.

Итак, я взяла Сканду на борт, и мы полетели к его камню.

Бегающий по орбите с высоким углом наклонения астероид в тот момент находился далеко от эклиптики. Сканда уже показывал мне снимки, но первый взгляд с близкого расстояния – это всегда нечто особенное.

– Нравится? – спросила я.

– Он хорош. Лучше не найти. Он ведь годится, да?

– Что дают, с тем и работаю.

Но я кривила душой – камень был великолепен. «Тать в ночи» облетел вокруг него раз десять, картируя с детальностью ногтя на большом пальце, сканируя на всю глубину и обстреливая сейсмозондами для составления эхо-карты его нутра. Результаты не дали ни малейшего повода для беспокойства. Мысленным взором я уже видела голову Давида, четко представляла себе, где будут сделаны первые сколы и борозды.

– Вот уж не думал, что вблизи он такой огромный, – восхитился Сканда. – Снимки не передают притяжения всей этой массы. Настоящая гора, улетевшая в космос. Вы что-нибудь чувствуете?

– Это просто камень.

Сканда сдвинул с моих глаз прядку волос и мягко упрекнул:

– Нет в вас ни капли романтики.

Скажу честно: я не хотела, чтобы это случилось. Нет у меня обычая ложиться с клиентом в койку. Когда Сканда настоял на том, чтобы лететь со мной, я предъявила ему стандартный набор условий и требований. На моем борту мои порядки. «Тать в ночи» не очень-то приспособлен для уединения, но наш полет туда и обратно – это бизнес, и ничего личного.

Но что уж теперь сокрушаться? Не буду лгать, что Сканда добился своего с великим трудом. Красивый, обаятельный, он точно знал, чего хочет. Последнее качество делало его и вовсе неотразимым.

У человека есть камень, и человек хочет видеть, что с этим камнем сделают. Кто я такая, чтобы ему отказывать?

Я без промедления взялась за дело.

Роботы исправно выполняли мои поручения. Они отделялись от борта «Татя» и голодными стаями устремлялись к камню. Одни были оснащены лазерными и плазменными резаками, другие – установками для бурения шпуров, которые будут затем заряжены третьими для взрывной отбойки.

И как только эти роботы приступили к своим хлопотам, по бокам «Татя» расправились громадные ручищи с разнообразными резаками и пробоотборниками вместо пальцев. Технология телеприсутствия позволяла мне работать по камню посредством роботов и манипуляторов с той же чуткостью, как если бы мои руки держали молоток и зубило. Я обожала этот процесс. Что называется, грязь под ногтями. Чувствуешь себя настоящим Микеланджело.

Будь я халтурщицей вроде Иннинга и Тарабулуса, справилась бы с этим заказом за неделю. Добросовестный же подход требовал месяцев терпеливого труда. И эти месяцы двоим людям предстояло провести безвылазно бок о бок в жуткой тесноте, в сотнях световых минут от цивилизации.

Я наслаждалась каждой секундой этого срока.

Сканда был так же хорош, как и его астероид. Заплатил вперед. С такими деньгами на счету я могла бы бездельничать не один год. Он даже погасил счета за ремонт «Татя».

Смела ли я гадать, откуда у него такое богатство?

Вообще-то, смела. Но не скажу, что меня это сильно заботило. В Солнечной системе миллионы людей, у которых денег куры не клюют. Иначе кто бы стал покупать места на вакуумниках?