Кристи Голден - Охотники из тени [litres]

– Нет! – вновь закричала Розмари и вложила в этот крик всю силу воли.

Она видела, что протоссы вздрогнули от испуга, но было уже поздно. Причем поздно стало давно, еще в тот самый момент, когда она сделала первый шаг в эту адскую яму. За долю секунды Розмари поняла, что происходит, и все ее существо воспротивилось этому. Она не хотела вновь становиться такой – рабским, жадным, пойманным в ловушку созданием. Она не хотела удовольствия, умиротворения, покоя, поскольку знала, что это ложь. Что довольно скоро – очень скоро – все закончится, и ей потребуется еще. Она должна будет получить еще. И сделает ради этого все самое немыслимое и унизительное.

Затем все ее сопротивление, страх, неприятие исчезли. Растаяла даже боль в связанных и вывернутых конечностях. Голова Розмари безвольно упала, и она закрыла глаза, чуть ли не мурлыча от удовольствия.

«Ты был прав, Алзадар, – сказал Феланис. – Дар Зава-тора действует и на терранов».

«Именно она особенно восприимчива. Но верно: кожа терранов функционирует схожим с нашей образом. Даже при том, что она более примитивна. „Солнечная капля” коснулась этой женщины. Мы можем освободить ее. Теперь она наша».

Чьи-то руки снова коснулись Розмари, поддерживая ее, пока другие протоссы разрезали путы. На шею и запястья нанесли еще дарующего удовольствие бальзама, и на этот раз Розмари Даль, жаждущая большего блаженства, помогала им, собственными руками втирая в кожу умиротворяющее скользкое вещество. Она издала мягкий, расслабленный вздох.

«Солнечная капля». Ей понравилось название.

Розмари закричала.

В течение нескольких бесконечных, расплывчатых, затуманенных часов – она понятия не имела, сколько времени прошло – девушка ни о чем не беспокоилась. Она приходила в себя и вновь проваливалась в забытье. Видения были мягкими и сладкими, как и реальность, а нанесенная на кожу «Солнечная капля» тем временем отравляла организм. Около часа назад все стало исчезать; эйфория уменьшалась капля за каплей, пока не трансформировалась в недомогание. Затем пришла боль, а вслед за ней – разрывающая на части и ужасающе знакомая агония ломки.

Чем бы протоссы ни занимались помимо похищения незнакомцев и распространения наркотиков, теперь они явно вернулись к обычной жизни. С ней остался лишь Алзадар. Спокойным, полным самообладания мысленным голосом он рассказывал о Благодетеле, пока Розмари в экстазе бормотала о чем-то. Когда же эйфория шла на убыль, протосс хранил едва ли не торжествующее молчание. Розмари знала, что ему известно, как сильно она жаждет очередной дозы.

Дрожа, девушка сжалась в углу и попыталась отыскать хоть толику не размазанной по коже «Солнечной капли». Но увы – все исчезло, давным-давно впиталось. Кожа покрылась мурашками, и Розмари подавила новую волну дурноты. Даже на пике страданий она задумалась, как может чувствовать тошноту, если в ее желудке совершенно ничего не осталось.

«Скажи мне, что хочешь еще, и получишь то, чего жаждешь, Розмари Даль, – сказал Алзадар, и это звучало безгранично разумно. – Прямо сейчас. Мне нужно лишь услышать это. Твой разум кричит об этом. Просто сделай выбор. Сформулируй это, и твоя агония исчезнет».

Розмари закрыла глаза, из которых непрерывно текли слезы. Она вдавила себя в стену, прижавшись горячим лицом к прохладному округлому камню. Ей не хотелось доставлять ублюдку удовольствие мольбами о новой дозе. Кроме того, если талдаримам она нужна в адекватном состоянии, рано или поздно они дадут ей наркотик. Им придется.

«Верно, – сказал Алзадар. – Но это случится не сразу. Как долго ты сможешь оказывать сопротивление? Твои страдания закончатся, стоит тебе произнести лишь одно слово. Я завидовал твоему экстазу, но сейчас завидовать нечему. Ты совершенно уверена, что не хочешь еще?»

О, боже, она хотела. Хотела больше, чем чего-либо в жизни. Розмари закрыла глаза, и лишь предельным усилием воли заставила себя замолчать еще на час.

В конечном счете, как она и предполагала, Алзадар нанес еще мази, и на некоторое время Розмари окунулась в наслаждение. Он покормил ее и дал воды. В одурманенном состоянии девушка поела и попила.

Цикл начался снова. Пришла боль, глубокая и пронзительная, еще сильнее, чем раньше. Сначала едва ощутимая, она нарастала, и на этот раз Розмари не скрывала рыданий.

«Скажи мне, что хочешь еще, и я дам тебе это».

Алзадар встал, беззвучно подошел и склонился к ней. Его лицо, лишенное рта, было лишь в нескольких сантиметрах от Розмари.

«Я прослежу, чтобы тебя очистили от грязи, предоставили мягкую постель, а на твою жаждущую кожу нанесли еще „Солнечной капли”. Лишь попроси, и все будет сделано».

Розмари повернулась к бывшему тамплиеру и посмотрела в его бледно-голубые глаза.

«Провались ты в ад», – вот что она хотела сказать. Вот что она желала сказать более всего.

Но с ее пересохших потрескавшихся губ слетело другое:

– Пожалуйста… Дай мне еще. Я сделаю все, что ты хочешь.

Алзадар довольно кивнул. Он наполнил ладони спасительной мазью и стал водить ими по протянутым запястьям Розмари, будто наглаживая любимого питомца. И как только боль схлынула, как только появилось чувство спокойствия, Розмари ощутила презрение к себе. Она знала, что упала на самое дно.

В своем восхищении… Керриган чувствовала себя почти человеком.

Перерождение завершилось. Кокон светился, пульсировал, а фигура внутри него двигалась все энергичнее и энергичнее. Королева Клинков не знала наверняка, какие именно изменения увидит у своего творения. Он проходил через тот же процесс, что и она когда-то, создавался заново. Она знала, что перерождение Итана не повторит ее собственное в точности. Но пусть детали окажутся для нее очаровательным сюрпризом, как и для любой матери. И пока она ждала и наблюдала, ее костистые крылья складывались и разворачивались в напряженном предвкушении.

Инстинкт торопил ее помочь рождению, но Керриган не хотела забирать у Итана момент триумфа. Пусть он сам пробьет дорогу из кокона, как и она когда-то. Пусть сам станет инструментом собственного рождения. Пусть этим первым действием заявит, кто он такой… кем хочет его видеть она.

Внутри кокона Итан боролся изо всех сил. Если он не выберется на свободу в ближайшее время, не прорвет, не прорежет, не пробьет дорогу в новую жизнь, то захлебнется в жидкости. Он умрет, не родившись, и ее эксперимент провалится. Керриган понимала это, но не беспокоилась и ничего не собиралась предпринимать. Королева Клинков не хотела видеть рядом с собой того, кто не смог самостоятельно найти дорогу к новой инкарнации.

Она смотрела, и ее глаза сияли. На эластичной поверхности кокона выпирали и исчезали бугры, по мере того как Итан пытался пробить ее то кулаком, то коленом. Еще две конечности с силой растянули кожицу кокона. Сердце Керриган затрепетало. Значит, как и у нее, у него будет что-то новое. Это хорошо.