Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

Там, где только что была её голова, задумчиво пережёвывали пустоту устрашающие челюсти мандука. Ящер, похоже, совершенно не сомневался, что лакомая добыча уже вот — вот отправится вниз по глотке к нему в желудок.

Боли от раны он слово бы и не чувствовал.

Больше Леандра разглядеть ничего не успела, потому что её уверенно и настойчиво волокло прочь; и это были отнюдь не спасительные чары госпожи Клары Хюммель.

Леандре подсекло колени, она покатилась кубарем, руки и ноги быстро и деловито опутывали стремительно утолщавшиеся фиолетово — зелёные лианы — а может, щупальца. Они сосредоточенно ветвились, скрещивались, вязались узлами — и госпожа старшая адептка только и могла, что бессильно дёргаться.

А, ну и ещё верещать.

Леандра именно это и проделала. Забилась судорожно, окончательно позабыв все до единого заклинания.

Ящер меж тем сообразил — что — то явно пошло не так. Перед ним вновь возникла Клара, и на сей раз шпага её ударила длинным прямым выпадом прямо в лоб монстру.

И последнее, что видела Леандра — обернувшаяся на её визги чародейка, её мигом побелевшее лицо, расширившиеся глаза; а потом адептку вдруг одним рывком втянуло во что — то тёмное, тёплое, дурно пахнущее, мокрое, и за нею с громким «чпок!» захлопнулись словно бы створки огромной раковины.

Что — то забулькало, зашипело, в ноздри полезла отвратительная вонь. Шестым чувством Леандра поняла, что дышать этим ни в коем случае нельзя; что есть силы зажмурилась и затаила дыхание.

Вокруг хлюпало, шевелилось, что — то склизкое и отвратное ползло, касалось шеи и щёк; одежда сделалась мокрой насквозь, мелкую царапинку на запястье начало жечь.

Ужас затопил Леандру, она уже ничего не соображала, сознание мутилось, лёгкие горели от недостатка воздуха.

Р — р—рип! Хрясь! Чпоук — пш — ш—ш…

И проклятье, такое, что в обморок упала бы не только мама, но и видавший виды папа.

Юную госпожу Маллик бесцеремонно поволокли за ноги — прочь из мокрого и тошнотворно — вонючего. Глаз она по — прежнему не открывала и не дышала.

По вискам хлестнуло пущенной в ход силой — Леандра всегда отличалась чувствительностью к чарам, наложенным вблизи. Межреальность содрогнулась, адептку подбросило, резко запахло жжёным пером, словно над огнём опаливали тушку курицы.

В лицо ударило режущим запахом ammoniaci spectare est, и слегка задыхающийся голос Клары проворчал:

— Можешь открывать глаза. Всё, уже всё…

Леандра осторожно приоткрыла веки.

Клара Хюммель стояла над ней, по — прежнему бледная, щека покрыта копотью. Рядом неподвижной грудой застыло нечто, совсем недавно бывшее мандукарезавром, голова — таки отделена от туловища. Где — то совсем рядом что — то горело, потрескивая, и наполняя воздух мерзким запахом переваренного бульона. Бульона из изначально тухлого мяса.

Клара нагнулась, зашарила обтянутыми лайкой руками по бандольере.

— Куда запихнула, нет, куда? Антидот универсальный, antidotus summus?

— Ы — ы—ы…

— Ага! — Клара мигом выдернула скляницу, зубами рванула пробку. — Пей! Залпом! Сразу!

Горлышко прижалось к губам, Леа глотнула — и света белого не взвидела, из глаз потоком хлынули слёзы, горло обожгло, дыхание пресеклось. Клара рывком вздёрнула её, словно куль с мукой, перекинула через колено.

— Тошнись!

Живот Леандры повиновался с поистине восхитительной расторопностью.

— Это, моя дорогая, был carne vescuntur cephalopod, головоногий хищник, полурастение — полуживотное, очень интересный экземпляр. Разве вы его не изучали на анималистике?

— И — ик!.. И — ик! Не — ик! — т, гос — ик! — пожа Кла — ик! — ра…

Леандра понимала, что должна немедленно умереть. Ей выворачивало наизнанку, словно она сама выворачивала один из её восьмисот чулок. В висках колотил в боевые тамтамы целый сонм гоблинов. Ноги отказывались повиноваться, руки повиновались едва — едва. Одежда была вся мокра от мерзкой слизи.

Клара нагнулась к Леандре, оттянула веко, вгляделась. Словно алхимик в лаборатории, отмахнула на себя запах из её рта, втянула ноздрями, не поморщившись.

— Ходить не можешь, — резюмировала чародейка. — На спине варана держаться не можешь. Одежду — всю — надо подвергать дезобработке. Неплохо путь начинается, госпожа интерн, куда как неплохо.

— И — ик! — согласилась несчастная Леандра.

— Именно что «и — ик». Поэтому придётся нам сделать небольшой крюк. Заглянуть кое к кому в гости…

Лицо чародейки при этом сделалось совершенно каменным, словно ей предстояло нечто донельзя неприятное.

— Ладно, лежи пока, воду пей, а то умрёшь от обезвоживания. — Клара сунула фляжку Леандре к губам. — Пей, пей. До дна. И слушай. Ты, дорогуша, своим визгом в буквальном смысле призвала этого цефалопода. Живожора, как мы его называем в Гильдии. Промежуточная бродячая форма сухопутного спрута, до того, как он выберет себе постоянное место жительства и будет там врастать. Ползает, улавливая колебания Межреальности, колебания всех видов, в том числе и вот такие, как твой визг. Охотится путём захвата и быстрого затаскивания в один из семи внешних псевдожелудков, где добыча погружается в бессознательное состояние посредством впрыскиваемых в воздух токсинов и начинается процесс предварительной обработки; суть в том, чтобы сохранять жертву живой как можно более долгое время…

Леандра закатила глаза. И её снова вырвало.

— Уже лучше, — невозмутимо сказала чародейка. — Дряни всё меньше, воды всё больше. Пей давай!..

Леа пила.

— Но вообще… — задумалась Клара, — цефалопод так близко от Долины… и мандук… не нравится мне это. Не должны они так близко шляться. Прямо у околицы, как говорится. Ладно, госпожа интерн. Как ни крути, а придётся нам — таки сделать остановку…

Совы — не то, чем они кажутся

Силы великие, силы незримые, мучилась Леандра, ну как она могла так опростоволоситься?!

Для начала — спасовала перед мандуком. Ничего в нём особенного не было, госпожа Хюммель уложила его с двух ударов, меж коими — немногим более пары мгновений.

Потом — визжала. Визжала, напрочь забыв первое правило Межреальности — «ходи тихо!» Приманила цефалопода, по — простому — живожора. Не заметила ничего, опять же, потому что верещала, как резаная.

Забыла все до единого заклинания.

Не притронулась ни к одному из боевых эликсиров, хотя Алхимию считала своим коньком.

Дала себя спеленать, словно овца. Если бы не госпожа Хюммель, тут бы, в псевдожелудке означенного Carne vescuntur cephalopoda, её интернство бы и окончилось.

Вместе с жизнью.

Она несколько раз порывалась начать благодарить чародейку, но та лишь отмахивалась:

— Пустое, госпожа старшая адептка. Не болтай попусту, а лучше смотри в оба, чтобы снова не попасться. В прошлый — то раз я успела, а в следующий могу и не успеть — коль мандуков этих, кол им в причинное место, окажется хотя бы трое.