Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

— П — посмертно? — коленки Леандры задрожали.

— Посмертно, — каптёр поправил круглые очки и продолжал водить пером, не замечая яростный взгляд госпожи Хюммель. — Трагически погибла, прикрывая отход, при массированной атаке ядовитых шершней — самоубийц.

— Шершней — самоубийц? — кажется, сестра Корделия прямо — таки задыхается от восторга. — Это же свержение тирана Шаап — Тара, боевая группа мастера Мелвилла!..

— Точно, — Клара взглянула на юную адептку Маллик с новым интересом. — Учила историю Гильдии, девочка?

— Так точно, мой мастер!

— Хм… Твоей сестре точно не помешала бы толика твоего энтузиазма. А то стоит, бледная, как смерть. Давай дальше, Трындюк, не то я усну прямо здесь. И воздержись, пожалуйста, от бесконечных описаний. Двигайся по списку, только молча. Усёк?

Хобгоблин Трындюк обиженно поджал пухлявые губы, но перечить боевому магу не посмел.

— Шлем мифрильный, типа бацинет, снабжён авентайлом, имени…

— Трындюк!..

— Молчу, госпожа Хюммель, молчу. Идём дальше. Наколенники…

— Без имени. Просто наколенники. И можешь опустить материал. Просто заноси в ведомость, я распишусь.

Каптёр трагически вздохнул. Похоже, в полном цитировании наименования вручаемого под роспись предмета экипировки и состояла единственная радость его жизни.

За наколенниками последовали боевые перчатки, поножи, надеваемые поверх ботфорт, наручни, «пояс боевой алхимический, и две бандольеры при нём», «мизерикордия трёхгранная самозатачивающаяся с функцией последнего удара»…

— Так! Трындюк! А это ещё что такое?! — Клара негодующе ткнула в «мизерикордию с функцией». — Я этого не заказывала!

— Согласно рекомендации Совета Гильдии, — вдруг с гордостью заявил кладовщик, — прилагается ко всем полевым комплектам экипировки, для исключения попадания в плен с последующими пытками. Гарантирует безболезненное пресечение жизни, что есть несомненно лучший выбор, нежели пытки раскалённым железом или забивание игл под ногти… Госпожа адептка?

— Буэ — э—э!..

— Ничего, госпожа Хюммель, я сейчас всё уберу! Леа, сестричка, садись сюда, ты же вся зелёная!..

— Ну, послали же силы заветные и заповедные интерна! — ворчала Клара, когда они все втроём тащились из каптёрки обратно в Зал Трофеев. — Что вот мне с тобой делать? Тренировать тебя, ждать, пока ты хоть чему — то научишься, времени у меня нет. Интерн должен уже кое — что уметь. Иначе… может, заберёшь своё прошение, а, Леандра?

Забрать прошение? Отказаться от мечты? Согласиться со справкой «прослушала курс предметов»? Покинуть Долину?! Никогда и ни за что!

— Нет, госпожа Хюммель. С вашего позволения, но прошение я не заберу.

— И Гильдия ведь должна взять кого — то в интерны, — вдруг подала голос Крокордилия. — Правила Совета Долины…

— Ты, девочка, слишком много знаешь, — недовольно бросила Клара. — Но да, Гильдия должна брать интернов, а у нас с ними в последнее время не очень.

— Госпожа мастер… — Корделия вдруг остановилась, привстала на цыпочки, заглянула боевой чародейке в глаза. — Возьмите меня, госпожа мастер. Вместо Леандры. Я всё умею, честное слово! И огнешар скастую, и ледяную иглу, и песчаную бурю! Первую помощь «при ранениях магических и холодным оружием нанесённых», — она явно цитировала «Руководство к первой полевой помощи», знакомое и самой Леа по «пре — меду». — Возьмите меня! А результаты пусть сестра забирает, ей нужнее.

Что — о? Эта пигалица Крокордилия, приготовишка несчастная, не окончившая и одного настоящего курса Академии — пойдёт в интерны вместо неё, Леандры?! У которой, как ни крути, были и «Основы боевой магии», и «Алхимия в военных приложениях» и, наконец, та самая «Первая помощь»!

— А что? — прищурилась госпожа Хюммель. — Это, конечно, не разрешено никакими руководствами, но уж больно ты, младшая адептка Маллик, всерьёз готовилась!..

— Готовилась! — взмолилась злонравная сестрица. — Я, я хочу быть боевым магом, госпожа Хюммель! Мечтала с детства! Читала всё!..

— Похвальное рвение, похвальное, девочка. Огнешар ты скастуешь, не сомневаюсь. Но… не могу. Через пять лет — другое дело. Считай, место тебе уже забронировано.

— Я. Пройду. Сама. — Леандра взяла враз нахохлившуюся и сделавшуюся донельзя несчастной Корделию за плечо. — Я пройду сама, сестра. Спасибо, что помогала, спасибо, что хочешь помочь. Но — я сама.

— Да какое «ты сама»! — взорвалась вдруг Корделия. — У тебя одни кантики да бантики на уме! Платьюшки — рюшечки — плиссе — гофре! Сколько у тебя пар чулок, а, сестрица? Сто? Двести? Каждый день новую требуешь!..

Не сто и не двести, а штук четыреста, оскорбилась про себя Леандра. Полсотни телесных, столько же белых, столько же чёрных, остальное — специальные, для особых случаев!.. И это ещё мало!

Но вслух, хвала всем небесам и безднам, она этого не сказала.

— Довольно! — остановила их госпожа Хюммель. — Корделия, поверь, всей душой радуюсь твоему рвению. Приходи, работу на лето тебе найдём, если, конечно, родители пустят. Но идти со мной должна Леандра. Видишь, как губы кусает? Не такая уж она тютя и размазня, твоя средняя сестрица. Ну, все всё поняли? Тогда до завтра. До завтра, Корди, я потолкую с Мелвиллом на твой счёт. До завтра, Леандра. Мы отправимся на рассвете.

— К — как «н — на рассвете»? Уже завтра?..

— Уже завтра, старшая адептка Маллик.

За околицей, у самого порога…

«Уже завтра» наступило пугающе быстро.

— Нет, как такое возможно?! — кипела мама, перейдя от полуобморочного состояния со стонами: «О, дитя, моё несчастное дитя!» — к состоянию боевому, сопровождавшемуся угрозами самолично снести «вертеп» «этих бездельников» и «написать votum separatum [10] Особое мнение (искаж. лат.) лично мессиру Архимагу». — Как такое возможно, тащить бедного ребёнка в хаос безо всякой подготовки, без тренировок! Что эта Хюммель себе позволяет?! Арчибальд! Почему ты ничего не делаешь?! Почему ты не в Совете Долины?! Почему не написал прошение на имя…

— Потому что Леа набрала шестьдесят шесть баллов! — не выдержал папа. — Думаешь, у нас мало завистников, Джосси?! Думаешь, у Мескотт меньше влияния в Совете?! Нас поднимут на смех, ты понимаешь это или нет?! Мы потеряем лицо!

— Лучше лицо, — вдруг резко сказала мама, — чем дочь.

Папа растерянно тёр щёки.

— Ну, можно же никуда не ходить, — наконец выдавил он. — Просто не ходить. Н — написать п — прошение. Мессиру Архимагу…

Этого Леандра вынести уже не могла.

— Мама. Папа. Я пойду. Сама. И я вернусь, вы не думайте! Мама, никого вы не потеряете! Это же не война, мам!

И даже ножкой притопнула.

В общем, на следующее утро досточтимая nobilem puellam [11] Девушка благородного происхождения (лат.) Леандра Анаксагора Маллик стояла перед высоким крыльцом «вертепа», облачённая в кольчугу мифрильную первого срока носки, шлем типа бацинет с авентайлом, имея затянутый на талии пояс боевой алхимический, а на плечах — куртку кожаную б/у.