Ник Перумов - Мои путешествия с Кларой Хюммель

Коготь потянул за кружева сильнее, и Леандра оказалась совсем близко к боевой чародейке.

— О да, Вита Деверо знает своё дело. Но предпочтительней, девочка, чтобы на тебе оказалась гнилая дерюга, потому что лучше остаться голой, но живой. Чем в самом лучшем «дорожном платье», но мёртвой. Распухшей, посиневшей от яда и медленно перевариваемой тем самым чёрным глотателем.

— Ах! — мама закинула руки к лицу и попыталась упасть в обморок.

— Джосси! Силы небесные, Клара, что ты…

— Я спасаю твою дочь, Арчибальд, если ты ещё не понял. И лучше б тебе сейчас отсюда убраться вместе с женой и сыном. Я же сказала, что должна поговорить с адепткой наедине.

— Я, я считаю, — голос братца Зигмунда слегка дрожал, — я считаю, что первой обязанностью научного руководителя интернатурой, supervisoris, является обеспечение полной и несомненной безопасности вверенного его попечению…

Хрясь! В левой руке мастера Клары невесть откуда возникла вторая лапа с когтем, которая немедля и зацепила господина молодого ординатора за витой аксельбант.

Рывок — и Зигмунд, потеряв равновесие, распростёрся на полу.

— Ты — труп, — равнодушно сказала Клара. — Тебе впрыснули в шейную артерию парализующий яд, одновременно обрабатывая переваривающей слюной. Вставай и выматывайся. Вы, досточтимые мастер и мэтресса Маллик, последуйте его примеру.

— А я? — вдруг пискнула Крокордилия. — Можно, я останусь, Lieber Meister?

— Корделия! — вспыхнула мама. — Марш за мной!

— Нет, ну можно, а, госпожа мастер? Мне так у вас тут нравится! Такие зверики! Так и тянет копьём пырнуть.

Клара Хюммель подняла бровь.

— Это ты — младшая адептка Маллик, Корделия, приготовительный класс?

— Das stimmt, ich bin es! Jawohl, mein Мeister! [8] Так точно, это я! Да, мой мастер! (нем.)

— Оставайся, — после некоторого раздумья бросила Клара. — Глядишь, тебе полезно будет. Отвечаешь, во всяком случае, бодро.

Крокордилия просияла. Как — то очень нехорошо просияла, подумалось Леандре.

— Оставьте нас, — повернулась госпожа боевой маг к маме, папе и братцу Зигмунду.

— Но…

— Джосси! Прошу тебя. Пожалуйста, — взмолился папа.

Мама сделала ледяное лицо, задрала подбородок и возмущённо промаршировала мимо Клары, к выходу из Зала Трофеев. Госпожа Хюммель усмехнулась, кивнула, и раскрыла стоявший рядом с ней здоровенный кофр.

— А ты, старшая адептка Маллик, шагай сюда. Шагай — шагай, не бойся. Так… теперь раздевайся.

— Что? — сдавленно пискнула Леандра. Этакого оборота она никак не ожидала.

— Раздевайся, говорю. Платье твоё — верный путь на тот свет. Боевой маг, даже если он — интерн, одевается соответственно. Не стой столбом, адептка!

— Я помогу, — кинулась зловредная Крокордилия. — Стой как стоишь, сестрица, дай я крючки расстегну.

То «не стой столбом», то «стой как стоишь» …

Однако злокозненная сестрица и впрямь ловко расстегнула всё, что нужно, помогла стянуть платье.

— Одежда, которую надевать надо при помощи камеристки — не для боевого мага! — громыхнула Клара. — Так, что у нас там? Корсет, рубашка, панталоны, чулки — всё долой!

Крокордилия помогала ревностно, да так, что очень скоро Леандра оказалась в чём мать родила, кое — как прикрываясь руками.

— Тоже мне, — оценила её застенчивость госпожа Хюммель. — Во — первых, я женщина. Во — вторых, мне, быть может, придётся жука — сверлуна из твоих внутренностей выковыривать, или, того пуще, роды у тебя принимать.

— Ы — ы—ып! — хором выдали сёстры Маллик.

— Не «ы — ы—ып», а роды, самое обычное и естественное дело на свете. Ну, чего краснеешь, старшая адептка? В жизни всё случается. И дети тоже. А вот ты молодец, младшая. Краснеть тут нечего, надо перевязывать пуповину, а если надо, то и кесарить в походно — полевых условиях. Короче, одевайся, старшая адептка. Мы с кладовщиком подобрали тебе кое — что. Сейчас посмотрим, как подойдёт.

«Кое — что» оказалось новой, чистой, прочной одеждой, но совершенно Леандре непривычной. Мягкие лосины, коротенькие панталоны безо всяких кружавчиков, обтягивающая майка, рубаха на пуговицах, не стеснявшая движений.

Напоследок оставлены были видавшая виды кожаная куртка (единственная не новая вещь среди всех) со множеством карманов, карманчиков и карманищ, а также ботфорты, почти такие же, как на самой Кларе.

Правда, как их надевать, на босу ногу, что ли?

— Вот это, девочка, называется «портянка». — Клара продемонстрировала оторопевшей адептке белое прямоугольное полотнище размером с полотенце для рук. — Носки и прочие достижения цивилизации в закрытых мирах — это хорошо, но портянки наматывать надо уметь.

— На что… наматывать? — простонала Леандра.

Крокордилия немедля пробормотала, на что именно, и Леа залилась краской.

— Слышала б тебя мама!..

— Но она не слышит, — ухмыльнулась сестра. — Госпожа Клара! А можно мне тоже попробовать?

— Можно, Корделия.

— Ура! Vielen Dank, mein Мeister! [9] Большое спасибо, мой мастер! (нем.)

…Наматывание неведомых ранее «портянок» обернулось мукой мученической и новыми насмешками зловредины Крокордилии.

— Крокодила! Заткнись! — не выдержала наконец Леа.

— Адептка Корделия справилась с заданием верно и куда быстрее тебя, старшая адептка Леандра.

Леа покраснела и закусила губу, в глазах стояли злые слёзы. Наконец, когда с пятнадцатого раза ей удалось, наконец, намотать эту самую «портянку», госпожа Хюммель смилостивилась над ней.

— Ладно. Идём в каптёрку. В конце концов, тебе нужны не только штаны с сапогами.

Мама, папа и братец так и остались за дверью.

В каптёрке — огромном сводчатом помещении в сухом и чистом подвале — их поджидал унылый хобгоблин в коричневом кафтане. Грудь его украшал целый ряд значков — «За беспорочную службу», «За Сохранность и Бережливость» и прочие подобные.

При виде госпожи Хюммель хобгоблин поднялся, блюдя достоинство чина хоть и незначительного, но с собственным ответственным участком.

— Миледи, по вашему приказанию комплект вещевого довольствия составлен!..

— Отлично, — махнула рукой Клара. — Тащи сюда.

Шаркая, хобгоблин удалился, чтобы вскоре вернуться, таща за собой внушительный короб на тележке. Под мышкой кладовщик держал солидного вида амбарную книгу в переплёте чёрной кожи, украшенную по углам миниатюрными черепами. Глазницы оных горели злобным огнём, суля печальную судьбу любому, кто покусится на сохранность вписанного на этих страницах имущества Гильдии.

— Давай, Трындюк, по списку, — Клара нетерпеливо притопывала ногой, у сестрицы Крокордилии горели глаза, а Леандра беспомощно глядела на открывшийся ей номер первый списка:

— Кольчуга мифрильная, срок носки первый, — скрипуче объявил Трындюк, извлекая на свет из кофра нечто серебристое, сверкающее, из шелестящего водопада мелких и мельчайших колечек. — Изделие имени Балеары Каванис, название присвоено посмертно, за проявленные оной Каванис мужество и героизм…