Михаил Митрофанов - Особый приказ

Скоморохи исчезли, а вот само слово — нет. Теперь так называли бесплотную нечисть, способную вселиться в слабовольного человека. Дух носил чужое тело, как маску.

— А все же, когда ты догадался, что это скоморох? — уточнил Изяслав.

— Когда оно начало колдовать, — признался Умов. Назвать это существо «она» у него язык не поворачивался. — Тогда я все сразу понял.

— Который раз убеждаюсь: наставления писаны не дураками, — произнес Изяслав с непонятной интонацией. — Оно сильно старое?

— Старое, — Иван похлопал по сумке, в которой лежали срезанные со скомороха когти. — Раз оно так легко изменяло тело хозяина, одержимости самое меньшее десять лет.

Четверо охотников шли к деревне. Как Умов и ожидал, в точках разлома не оказалось ни малейших следов. Скомороха, который десятилетие жил в чужом теле, вызвать несколько дней назад просто не могли, а других демонов им не встретилось.

— А свита? — уточнил Изяслав.

— Не может быть призвана отдельно от хозяина. Это я точно помню. Кстати, — Умов осекся и потер свою короткую бороду. — Я теперь понял, что мне сразу показалось странным.

— И что же?

— Дудка молчала. Если бы это в самом деле была девчонка и за ней бы что-то гналось — гудело бы всерьез.

— А она не гудела, — подытожил Игнатов, — значит, либо твари рядом нет, либо она прячется. Ты молодец, Иван, раз возвращаешься к пережитому опыту и делаешь выводы. Только вот от ночных бдений это нас не спасет. Искать надо тщательно и проверить все. Жалко расстраивать Петра, но ничего не поделаешь.

Петр устремился вверх, в ночное небо. Он остановился на половине пути от земли до темных облаков и обвел взглядом лес: монолитную черную массу, из которой иногда поднимались вершины самых высоких деревьев. Священник чуть подождал. Его зрение быстро адаптировалось. Сначала ему стали видны кроны деревьев. Потом на земле вспыхнули следы магии. Петр увидел красноватые облачка, которые вырывались из-под одной крыши. Оттуда, где сейчас спало его собственное тело.

Священник не особо удивился тому, что охотники ничего не нашли на месте разломов. Петр и сам считал, что они видели следы двух разных групп драконопоклонников. Но если все-таки окажется, что группа только одна — та, которая перешла Имию, то охотники пойдут по неправильному пути. Все дело было в дорогах: нелогично переходить реку ниже Камня-на-Имии и идти по рутенийскому берегу, который кишит войсками. Если группа только одна — она, очевидно, смогла пройти вверх по течению и вызвать Костлявого. Тогда и искать ее следовало выше по течению. Если же групп две… на месте тех, кто перешел реку, Петр бы двигался в другую сторону, на северо-запад, вглубь Рутении. Вот поэтому и следовало понять, сколько отрядов поганых пришло в окрестности города. Вот поэтому Петр провел весь день в молитвах, прося кесаря небесного дать ему сил на долгий полет. Если в лесу не найдется следов — они будут считать, что групп две.

Зависнув на большой высоте, Петр всмотрелся в облачка. Теперь вместо неясной дымки он видел тонкие переплетения нитей. Вместе с острым зрением пришла необыкновенная легкость.

— Помоги мне, кесарь небесный, — прошептал священник и скользнул бесплотной тенью в сторону ночного леса.

С высоты лес выглядел, как паутина. Бледные мерцающие нити пронзали заросли и подсвечивали снизу ветви. Петр повертел головой, рассматривая следы. Лес был заражен очень давно. Разломы ни разу не открывались по-настоящему, но за десятки лет их дыхание разнеслось по округе. Священнику не попалось на глаза ни одной чистой нити магии. Ни одного лесного духа.

Через пару минут полета он увидел одиночную цель. Существо двигалось по звериной тропе; человеческий глаз долго искал бы его в темноте. Но Петр за полверсты видел тепло и выбросы волшебной силы, которые оно выделяло. По слабому мерцанию священник понял, что по тропе идет падальщик. Пугливое существо Петра не интересовало, и он поднялся еще выше.

Где искать, что искать, как искать? Ответов на эти вопросы священник не знал. Впрочем, если бы хоть кто-то в команде их знал — он бы не летел над лесом и не думал над ними. По логике вещей, поганые должны бояться заблудиться в неизвестном им месте. Проводника у них не было — если они сюда пришли, то уже без него. Значит, они шли по каким-то ориентирам. Вдоль речки? Здесь протекала речка, впадавшая в Узоль.

Петр развернулся и полетел к местам разломов — посмотреть след, который оставили за собой демоноборцы. Примерно такой же, только слабее, должен остаться от нескольких людей, давно прошедших по лесу.

— А вы волшебник?

Умов отвлекся от спящего священника и посмотрел на мальчика. Волосы темные, темнее, чем у мага, но не черные. Худой, видно, что уже привык к труду. Следов уродств нет, по меньшей мере, Умов не смог их увидеть в неярком свете.

— Сколько тебе лет? — Умов не стал отвечать на вопрос.

— Девять.

Хозяева избы — отец с матерью и их маленькая дочь — ютились на большой печи. Они оставили весь дом демоноборцам и старательно делали вид, что их вообще нет рядом. А вот у мальчишки взыграло любопытство.

— Федька, поди сюда! — шикнула с печки мать мальчика.

Умов приложил палец к губам. На печке замолчали.

— Да, я волшебник, — сказал Умов. — Или ты не знаешь, что такое синий кафтан?

— Знаю, — потупился мальчик.

Иван хмыкнул. Конечно, этот Федька знал, как выглядит кафтан волшебника. Видимо, мальчишка просто не придумал, как подступиться к магу.

— Постой пока, — негромко сказал Умов.

Волшебник посмотрел на Петра. Священник сидел неподвижно, опершись спиной на стенку. Только мерное тихое дыхание показывало, что Петр с ними.

— Следи за ним, — сказал Умов Богдану.

Следовало бы положить священника на бок или хотя бы повернуть голову, но это помешало бы обряду. Петр должен сидеть на скамье. Точка. Иван перевел взгляд на мальчика. Он послушно стоял чуть поодаль.

— Можешь подойти, — разрешил Умов.

«Девять лет, — подумал Иван. — Подходящий возраст». Любопытство ребенка заинтриговало волшебника. Умов показал на место рядом с собой. «Он стесняется и побаивается, — размышлял маг, наблюдая за тем, как Федька садится на лавку, стараясь не коснуться волшебника, и начинает рассматривать пол в избе. — Но любопытный, причем настолько, что ослушался родителей. Что его заставило это сделать?»