Михаил Митрофанов - Особый приказ

— Подкрепление прибудет, — продолжил Изяслав. — Но дня через три самое раннее. На местных магов я не сильно надеюсь.

Умов глубоко вдохнул. По спине поднимался противный холодок опасности. Он знал, что никто ему не прикажет даже сейчас, когда в его покоях лежит яйцо дракона. Он знал, что серьезно рискует, вплоть до безумия. И знал, что перед тем, как пойти на такой риск, должен объяснить самому себе, зачем он это сделает.

«Так надо, — думал он, — Пока мы будем возиться, они уйдут неизвестно куда. Неизвестно, зачем им было два яйца. Может, им вообще нужно было только одно? Мы и так, и так будем рисковать, просто сейчас риск меньше».

Иван с шумом выдохнул, и вместе с воздухом вытолкнул из себя свой страх.

— Я пойду, — сказал он. — Пойду и выдерну воспоминания из колдуна.

— Ты точно готов это сделать? — уточнил Изяслав.

— Да, — сказал Умов.

Он хотел добавить: «И давайте начнем, пока я не передумал», — но вовремя оставил эти слова при себе.

Плотно закрытые ставни отгородили комнату от солнечного света. Колдовского огня никто не зажигал. Вместо него горел десяток свечей. Пламя подрагивало, и тени по углам колыхались ему в такт. Умов один раз посмотрел в угол и больше не отводил взгляда от стола. Пляшущие тени мешали ему сосредоточиться.

Согнувшись над столом, он разложил листы бумаги. Умов еще раз негромко повторил вслух правила обряда, и только после этого взялся за чернильницу и перо. Каждое движение приближало его к тому моменту, когда начнется борьба умов. Иван проверял каждый свой шаг, чтобы потом оставаться настолько уверенным в своих силах, насколько это вообще возможно. Он действовал медленно, но почти без перерывов. Лишь один раз он ненадолго остановился, чтобы унять дрожь в руках. Лучше потерпеть несколько секунд, чем испортить знаки. Собравшись с мыслями, Умов вытянул лист бумаги и провел первую линию.

Ограждающие символы получились четкими, даже красивыми. Проводя последнюю линию, Умов почувствовал загривком чужой взгляд, но не дрогнул, довел рисунок до конца и только после этого повернулся к стоящему поодаль Петру.

— Проверяем, — сказал Умов.

Они с Петром готовили ритуал вместе. Каждый взял на себя часть работы. Теперь каждый должен проверить другого, и только после этого можно будет начинать. Иван медленно прошелся вдоль круга, не касаясь выведенных мелом линий. Петр расстарался на славу. Иван сомневался, что у него получилось бы лучше.

— Первичные знаки в порядке, — донесся сухой и напряженный голос Петра.

— Круг в порядке, — Умов ответил на пару секунд позже, так же сухо.

Они нервничали. Оба понимали, что Умов совершает огромную глупость. Петр, который собрался подстраховать мага, не имеющего полного допуска, совершал не меньшую глупость. Но другого выхода у них не было. Каждый потерянный день может и будет использован драконопоклонниками для какой-то цели, о которой охотники пока не имеют ни малейшего представления.

— Удерживающие знаки в порядке, — подтвердил Петр.

— Готов, — Умов выдохнул. — Можно начинать.

Иван прошел к двери и толкнул ручку. Изяслав ходил по коридору взад и вперед. При виде Умова он резко повернулся к нему. По одному взгляду и движению головы Умов понял: Изяслав точно так же нервничал и ждал ответов.

— Докладывай, — распорядился он.

— Проверку провели и готовы к работе, — отчитался Умов. — Можно вносить волхва.

— Очень хорошо, — кивнул Изяслав.

За те несколько минут, пока волхва тащили из подземелья, Умов успел еще раз осмотреть круг. Он не был уверен в том, что именно проверяет круг, а не пытается чем-то занять время.

Под чутким наблюдением Изяслава сразу несколько человек втащили в комнату волхва. Зимородок дергался, как огромная гусеница и бешено вращал глазами. Его рот предусмотрительно заткнули кляпом.

«Что он может сказать? — размышлял Умов, следя за тем, чтобы солдаты не испортили круг, — Опять будет вопить про то, что истинная сила идет только через кровь? Или угрожать страшной местью?» Иван еле заметно улыбнулся. Нет, пусть лучше кляп останется во рту волхва.

— Не дергаться! — прикрикнул на волхва Изяслав и повернулся к Умову. — Готовы?

— Так точно, — ответил Умов, когда последний солдат вышел из круга, не повредив рисунок.

Изяслав ждал очень долгую секунду. То ли он ждал, когда солдаты выйдут из комнаты, то ли он давал Умову возможность отказаться в последний момент, то ли сам собирался с духом — сам Иван этого не понял. но секунда прошла, и Изяслав резко скомандовал:

— Начинайте!

Уже ничего нельзя было изменить, и Умов встал в круг, нависая над волхвом. Краем глаза он увидел, как Петр идет к меловой границе, сжимая в руках бумаги с глифами. Умов напряг волю и прочитал первые слова заклинания. Один за другим листы выскальзывали из рук священника и зависали над нарисованным на полу кругом. Когда последний из первичных знаков встал на свое место, листы моментально вспыхнули.

Теперь Умов видел мельчайшие детали на лице волхва. Не без труда он смог поймать бешеный, мечущийся взгляд Зимородка. Поймал — и тут же искаженное от злости лицо начало приближаться. Обряд работал; Умов не просто видел эмоции на лице волхва — он их чувствовал. Смесь злобы и страха казалась ему каким-то запахом, настолько резким, что Умов машинально втянул воздух.

По лбу Умова покатились капли пота. Обряд тянул его силы и требовал полной концентрации, такой, что он даже не мог пошевелить рукой, чтобы смахнуть эти капли. Тяжесть давила на Умова. Чтобы просто стоять, раскинув руки и читать слова заклинания, ему приходилось напрягаться. И в тот момент, когда за его ушами зашумело, черты лица волхва поплыли и приблизились. Петр принес вторую стопку листов, и они тоже поплыли по кругу, вспыхнули, оставив сияющий круг. Умов заметил рыжее кольцо вокруг них с волхвом, вспомнил, что след не должен оставаться, но колдовство уже тянуло его сознание к бешено дергающимся глазам.

У каждого мага переход происходил по-своему; Умов это помнил. В сознание Зимородка он вошел по мерцающей полупрозрачной дороге, висевшей над пустотой, как мост. Иван осмотрелся. В нескольких сотнях саженей под ним клубился темно-серый туман. Вокруг и над ним стояла чернота. Единственным источником света оставался мост. Умов постоял секунду, привыкая к ощущениям, и шагнул вперед.

Туман внизу пульсировал. Умов интуитивно чувствовал, что за этим туманом скрываются воспоминания. Волхв защищал свое сознание. Умов захотел — и клубы под ним задрожали и раздались в стороны. Сквозь проплешину он увидел человеческие фигурки. Воспоминание поднялось повыше. Теперь Умов видел мальчишку и древнего, глубокого старика.