Игорь Азерин - Эра падающих звёзд [СИ]

Ситтем, потянувшись к сигаретам, спросил:

— Большая война?

Президент сначала налил себе коктейля, отпил и затем ответил:

— Мои советники по нацбезопасности, да и Госдепартамент, советуют продемонстрировать силу на Кубе или Иране. Но по Кубе у нас идёт серьёзная работа на уровне разведок и негосударственных организаций. Идёт внедрение, вербовка, пропаганда. И эта страна не имеет такой ценности. Куба — безусловно, символ, но не требует спешки и военных усилий — она сама придёт к нам. Приползёт, чтобы продать себя за пять центов. Я мог бы прославиться. Мы могли бы прославиться! Если бы завтра очистили Кубу от коммунистов. Но мне не нужна дешёвая слава. Я хочу сделать Америку сильной в схватке с сильными врагами. Я не исключаю, что мы можем начать операцию по Кубе, но это должна быть операция по задержанию коммунистов, когда они начнут убегать, а не война с ними. Если сложатся такие условия, то мы поможем Кубе расстаться с тоталитарным прошлым.

С Северной Кореей мы поторопились, конечно… А Иран… Да, это вариант, пожалуй. Там вроде бы неплохие условия для проведения операции — на нашей стороне и евреи, и арабы. И есть ещё одно важное обстоятельство. Вы знаете, что демократы действуют в связке с медийными корпорациями и частными фондами. Фактически, внешняя политика… а отчасти и внутренняя…. долгое время находилась в аренде у этих структур. Вы знаете их. Это широкий спектр: от Демократического альянса до институтов влияния финансовой группы Квантум и организации «Наблюдение за правами человека». И всё бы ничего, но если присмотреться внимательно, то оказывается, что весь этот мощнейший конгломерат имеет этнический окрас. Это — фактически еврейское лобби. И оно направляет политику Соединённых Штатов. Ну, если не полностью, то сильно влияет на её вектор. У меня республиканская позиция, и я считаю такое положение дел неправильным. Ничего не имею против евреев. Боже упаси! Но мою позицию, в их стане уже сейчас пытаются выдать за антисемитскую. Поэтому я в ближайшее время предприму ряд шагов, которые выбьют почву у тех, кто это утверждает. На политику, в том числе и внешнюю, безработный потомок ирландских переселенцев, живущий в «ржавом поясе», должен иметь не меньше влияния, чем миллиардер, содержащий «запасной аэродром» в офшоре. Так что Иран является теперь целью, хотя бы даже как обманный манёвр. Приготовьтесь. На днях военное ведомство получит официальный запрос стратегического анализа по Ирану.

Брандт сделал два быстрых глотка, поставил бокал на столик и, потерев ладони, сказал:

— Но учтите: Иран — лишь подготовительный этап. Главная наша проблема — Россия. Из-за её возросшего влияния Китай позволяет себе слишком много. Впрочем, так или иначе, практически любое сопротивление нашим планам опирается на присутствие России в мировых процессах. Нейтрализовать её влияние экономическими и политическими методами, видимо, невозможно в ближайшее время.

Президент выдержал паузу, взглянув на обоих генералов.

— Итак. Мы должны разработать военный план нейтрализации России. Я хочу вернуть практику, существовавшую с конца сороковых до середины восьмидесятых годов, когда примерно каждые десять лет создавался стратегический план атаки на Россию. Чтобы он был под рукой. Только в новом виде — как глобальный обезоруживающий удар. Это будет джокер. С ним отпадёт нужда блефовать. Объявим во всеуслышание. Американская внешняя политика обретёт уверенность.

Через секунду Фордан произнёс:

— Такой план потребует значительно больше ресурсов, чем мы сейчас имеем.

Ситтем лишь покивал, вероятно, соглашаясь с ним. А Брандт сказал:

— Верно, генерал. В то время как нашу внешнюю политику направляли дельцы из офшоров, армия Соединённых Штатов хирела. Пока они, устраивая бархатные революции, захватывали наиболее качественные активы государств, а нам потом приходилось просить их об услугах, наши реальные соперники накачивали мускулы. Нам бросает вызов Северная Корея! Иран, Венесуэла! Подумать только! Недавно, министр хвалился, насколько сильны наши вооружённые силы, во сколько раз мы превосходим всех вместе взятых, но стоит заговорить о небольшой войне… Афганистан, Ирак, Сирия… как вы же — военные, начинаете жаловаться, что вам не хватает того, вас не допускают туда, у вас не готово то.

Наливая напиток в бокал, Ситтем заметил:

— Из-за проблем в Сирии нажимать на «красную» кнопку? Ни конституция Соединённых Штатов, ни здравый смысл этого не позволят.

— Джеймс, ты не улавливаешь смысл. Фордан, но вы-то понимаете? Видите параллели с вашими двумя фактами?

— Кажется, улавливаю, сэр.

— Ладно, давайте я всё же поясню, чтобы некоторым не казалось, — он взглянул на министра, — будто у меня чешутся руки от желания нажать на «красную» кнопку.

— Ну, зачем же понимать так буквально? — оправдывался министр обороны.

Но президент, подняв ладони на уровень плеч и потерев их, продолжил:

— Смотрите. Что мы получили от прошлого соглашения по итогам холодной войны? Помните? Буш-старший завизировал с тем русским пьяницей какую-то символическую бумажку. А весь мир воспринял это как нашу победу над Советами. Пользуясь тем, что не был подписан обязывающий договор, типа пакта о капитуляции, Россия вновь поднялась. А под её ядерной тенью поднялся и Китай. А завтра поднимутся Индия и Иран, или усилятся и начнут собственную политическую партию Германия, Япония, Турция… Или мы подчиним обстоятельства — или придётся подчиниться им. Напомню: подписи под документом о капитуляции заставили Германию и Японию играть по нашим правилам. Это пошло на пользу как им, так и всему миру. Надо применить этот метод к России. Иначе всё пойдёт по новому кругу. Их надо посадить за стол переговоров и заставить подписать наши условия.

— Да, хороший шанс тогда упустили, — потянулся Ситтем за очередной сигаретой.

— При Буше-старшем и Китай начал расти — он ведь был там посланником, — Брандт отмахнулся. — Но вернёмся к нашей теме.

Он прочистил горло, затем отпил из бокала, после чего продолжил:

— Сейчас в отношении России мы реализуем политический план «Анаконда». Его основной инструмент — экономика, и рассчитан он на продолжительный период, возможно, на десятилетия. Постепенное нарастание давления на Россию, большей частью — санкционное. Мы парализуем поток новейших технологий в Россию, нанесём удар по их торговым связям с Европой и продвинутыми странами Азии, вытесним с мировых площадок их финансовые инструменты. В значительной мере это уже сделано. Таким образом мы ограничили ту базу, на которой русские могут нам противодействовать. Их производственные и финансовые циклы будут замкнуты на них самих и станут деградировать, не имея подпитки извне и конкуренции с лучшими технологиями. До определённого момента мы будем поставлять России продукцию, которую можно использовать в наших интересах: операционные системы, промышленные программные комплексы и прочее, то есть, продукты годные для диверсионной или разведывательной деятельности.