Владислав Жеребьёв - Бригадир. Судьба «Артефакта» [litres]

– Да когда же ты угомонишься? – Сталкер выглянул из дверного проема и положил еще одну очередь в спину урода. Делать нечего, пришлось использовать гранату. Выудив драгоценную из кармана разгрузки, он швырнул ее под ноги твари. В сторону отлетело кольцо. Рвануло. Взрыв в закрытых помещениях вообще штука поганая. По ушам ударило так, что кровь пошла, в голове возник и мигом усилился тревожный набат. Бригадир поморщился, выдохнул, снова потянул за спусковой крючок – пули легли почти кучно, насколько это вообще может АК. Тварь вдруг закрутилась на месте, взвизгнула, уши заболели еще больше. К горлу подступила тошнота, повалил смрад, жуткий, лютый, непереносимый. Рвотные позывы были настолько сильны, что противостоять им было просто невозможно. Отскочив в комнату, где прятался до этого, Бригадир переломился пополам и попрощался с содержимым желудка. В коридоре вновь завозились, послышалось жалобное бормотание.

– Жарко… – просипел урод. – Очень жарко…

…боже, неужели это человек?

Решетка в полу вдруг откинулась, наружу высунулась чумазая физиономия. Редкие всклокоченные волосы, очки на носу, в руке тяжелый мясницкий тесак.

– Сюда. – Толстяк тряхнул рукой с холодным оружием. – Бегите к нам, если хотите жить! Ну же, скорее.

Дважды просить Бригадира не пришлось. Слышал он с трудом – после взрыва заложило уши, так что половину слов он скорее прочитал по губам, чем расслышал. Подхватив рюкзак, бросился к спасительному лазу, в который нырнул толстяк. Как только он оказался внутри, пухлая рука вцепилась в решетку, и та грохнулась, запечатывая ход. Щелкнул засов, сначала один, потом второй, и внезапный спаситель потянул за рукав.

– Бежим… он пока еще не опомнился. Я выведу вас к реакторной.

Фамилия пухлого человека в очках была Сенников.

Нижний ярус, сердце бункера, оказался на удивление просторным. Сперва тут не стали устанавливать реактор, но планировали. Сложно это, да и дорого, а в пустом бункере и подавно не надо. Задействовали, когда он стал портативным, не больше дизельного генератора. Места для него не надо столько, а мощностей для охлаждения хоть отбавляй. Бассейны, камеры, оттоки, пультовая – все в идеальном состоянии. Лампочки на панели мигают, отображается заряд и предельно допустимый уровень. Вокруг таблички, предупреждающие о радиоактивной опасности. Все. Больше ничего толком нет.

Выживших было трое. Бригадир все еще надеялся на лучшее, но чуда не произошло. Сенников – руководитель и научный консультант экспедиции, Песчанников, худой высокий тип с внешностью цапли и замашками генерала, а по сути лаборант в закрытом секторе, и Вербова, местный доктор, дама лет тридцати с блеклой внешностью и грустными взглядами на жизнь. Все. Из списочного состава почти в сто пятьдесят человек научных работников, технического персонала и охраны из ЧВК осталась лишь эта тройка. Не густо. С одной стороны, хоть и цинично, но хорошо. Меньше с собой гражданских тянуть. С другой выяснить бы, куда остальная ватага делась.

Сенников рассказал следующее. Проект «Артефакт», а точнее субстанция, которую исследовали в рамках проекта, поступила в компанию совершенно неожиданно. Неожиданностью это стало для рядового персонала. Высший менеджмент был в курсе и по приказу из главного офиса была расконсервирована и введена в эксплуатацию испытательная площадка «З». Буква, надо понимать, именовала Зону. Никакой оригинальности. Когда Сенникова Дениса Петровича назначили главным, он сначала даже обрадовался. Научные изыскания в Зоне – это солидная строчка в трудовой биографии. Сразу становится понятно, что человек ты крепкий, инициативный, умный и обладаешь множеством знаний и навыков, которые пригодятся любому работодателю. Штат сотрудников доверили обширный. Дали охрану из сталкеров-наймитов и ЧВК, крепких и неразговорчивых парней, которые должны были нести службу на верхнем периметре, оберегая покой ученых и инженеров. Заезжали с помпой. Часть оборудования доставили на вертолетах, хоть Денис Петрович и помнил, что на полеты над Зоной был объявлен мораторий. Это действо его еще больше впечатлило, и, окончательно проникнувшись уважением к руководству собственной компании, он с энтузиазмом принялся за работу.

И тут Сенников понял, что генерал он «свадебный». Да, он числился главой экспедиции. Его имя и подпись стояли на всех важных и судьбоносных документах, касающихся судьбы комплекса, но едва дело доходило до проекта «Артефакт», служба безопасности мягко отстраняла его от этого, предоставляя функции не руководителя, но обслуживающего персонала. Целое крыло было недоступно для него, и только десяток сотрудников с особым допуском, среди которых нашлись психолог и специалист по генной инженерии, могли попасть за закрытые двери. Сенников негодовал, топал ногами, выходил по спутниковой связи на разговор со своим боссом, но тот отмалчивался и предлагал Денису Петровичу работать согласно обязанностям, обозначенным в контракте. Иначе говоря, руководство посоветовало ученому не совать нос куда не просят. Настойчиво так посоветовало, чуть ли не с занесением в дело. Так минуло полгода.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Сенников даже хотел уволиться. Ему сказали – да сколько угодно, увольняйся, мил человек. Только эвакуировать тебя из комплекса никто не будет, контракт досрочной отставки не предусматривает. Проход через кордон организуем, а вот до проводника будешь топать по Зоне собственными ножками, а там аномалии, твари, бандиты. Место-то не для прогулок. Сенников забрал заявление у самого себя, порвал его в мелкие клочки и сжег в пепельнице. Снова потянулись трудовые будни. Люди под землей жили, особо не беспокоясь о том, что происходит на поверхности. Запаса провизии здесь хватило бы на пару лет, а бесперебойная подача энергии от автономного атомного источника питания делала колонию не зависимой от внешнего мира. Все, буквально все работало от устройства в реакторном отсеке. Нагрев воды, ее опреснение и очистка, холодильные камеры и замораживающие установки, климатические устройства и очистка воздуха, переработка отходов жизнедеятельности и кухня. В помещении даже находились несколько автоматов с кофе, которые заправляли инженеры. Не работа, рай. Даже те ученые, что трудились в закрытом секторе, оказались ребятами душевными. Частенько собирались узким кругом, пили коньяк, вино, играли в карты. Иногда устраивали шахматные состязания, а под конец третьего месяца решили даже организовать театральную постановку. В качестве материала для сценария взяли что-то современное, на злобу дня, с хорошей порцией юмора и злости, и вроде бы кто-то даже взялся тот сценарий писать, а другие делать эскизы к костюмам и мастерить декорации. Но не успели.