Владислав Жеребьёв - Бригадир. Судьба «Артефакта» [litres]

– А мне не надо проходить. Меня и так пропустят. Я же Красный!

Вновь наступила тишина. Кто-то завозился, запричитал за спиной. Повеяло холодом и обреченностью.

– Кто здесь?

– Я.

– Ты? Кто ты?

– Вы зовете нас оборотнями, но так ли это?

– Ты говоришь?

– Я всегда говорю с вами, со сталкерами. Молю, упрашиваю, предупреждаю. Вы не слышите меня и гибнете поэтому, а затем я вас хороню.

– Ты урод, людоед, ублюдок. Ты же был человеком! Что с тобой произошло?

– Зона. Зона меня родила, человеческая сущность отторгнута. Она слаба, недееспособна. Она не пригодится ни мне, ни тебе. Приди к нам. Ты станешь лучше…

– Пошел ты…

Снова тишина, снова чернота вокруг, такая, что не заканчивается никогда. Так, наверное, было еще до сотворения мира, когда в первобытном супе зарождалась первая искорка бытия. Миг, взрыв, ослепительный свет… нет, такого тут не будет.

Что-то подкатило, нахлынуло, тревожно заныло сердце. Повеяло холодом, к горлу подступил ком. Стало неуютно, вновь тревожно, но как-то слишком уж реалистично. В эти бы минуты проснуться, открыть глаза, ощутить под ладонью отполированное сотней прикосновений цевье автомата, но нет, не выпускает сон, крепко держит.

– Кто ты?

Молчание…

– Кто ты, черт тебя подери? А ну, назовись!

Сопение, будто ребенок в пеленках копошится.

И тут пришел ужас. Бригадир резко сел, открыл глаза, стеклянным взглядом уставившись в пустоту. По спине стекали крупные капли пота. Рука сама дернулась к АКС-У, ребром ладони перевела на автоматический огонь, оружие взметнулось. Ствол хищно рыскнул по пустому помещению, и только после этого человек понял, что проснулся. Разбудило его радио.

Шипение и непонятное бормотание доносилось откуда-то из стены. Удивленный и встревоженный, сталкер включил свет и принялся изучать деревянные панели, пока не нащупал что-то похожее на выемку в том месте, где ей вроде бы и не полагалось быть. Надавив ладонью, Бригадир почувствовал, что стена под пальцами отодвигается в сторону, освобождая проход, достаточный для того, чтобы туда вошел, не пригибаясь, взрослый человек. Внутри было холодно, пахло керосином и медикаментами. Обнаружившийся еще один маленький кабинет никак не походил на тот показной, начальственный, в котором он устроился на отдых. Стул, стол, холодильник с пробирками, запертый на замок. Чудом оставшийся компьютер. Что самое неприятное, ворох одежды в бурых пятнах, несколько грязных использованных бинтов. Тут были и картотека, и пухлые тома исследований, и отчеты, которые, видимо, предполагалось отослать в компанию. На каждой папке свой порядковый номер. Парень, что тут жил, видимо, не особо доверял электронике и всю свою работу дублировал на бумажных носителях.

Старая сталкерская чуйка сработала, да так, что в глазах потемнело. Бригадир схватился за стену, дал себе отдышаться, опустился на стул и протянул руку к папке с надписью «Проект “Артефакт”. Секретно. Только для служебного пользования». Тайна старого бункера должна была открыться, но не тут-то было. Развязав тесемки, Бригадир взглянул на первый лист бумаги и поморщился от досады. Графики, уравнения, какие-то пробы и замеры. Обилие цифр и специфической терминологии, в которой разве что профессионал разберется.

Снова, черт его побери, пришел звук радио – хрип эфира и бормотание. Бригадир встрепенулся, завертел головой. Рация лежала в ворохе газет и пустых папок и, похоже, все еще работала. Стандартный «кенвуд», провод которого тянулся куда-то к стене. От стационарности не осталось и следа, зато работает. Устройство легло в руку, кнопка вдавилась уверенно.

– Бригадир, всем, кто жив, отзовитесь. Прием.

– Мы живы… – Истеричный, но все же человеческий голос. Нормальный.

– Кто вы? Прием.

– Сенников. – Всплеск помех эфира. – Глава станции «Артефакт». Вы из центра?

– Почти. Кто с вами? Прием.

– Я и еще четверо. Остальные ушли. Мы спрятались на втором техническом, сразу за энергоблоками. Эти твари прошли внутрь…

– Твою мать… – сказано это было в пустоту.

Комплекс «Артефакт» был восстановлен и переоборудован из убежища для первых лиц государства. Хотели тут хорониться от ядерной угрозы, но пришла Зона. Правительство сооружение бросило, а вот оборонная компания к рукам за бесценок прибрала. Дураков там нет, сразу приметили, что к чему. В итоге тут и электричество, и питьевая вода, и даже горячая. Все по высшему разряду. Множество помещений перекрыто, доступа в них нет, но по тому, что удалось осмотреть, площади гигантские. Страшно представить, насколько глубоко залегает эта махина. Прорваться удалось с боем, нашлись и харчи, и документы, и смена белья. Выбраться вот только будет затруднительно. Электроника работает без сбоев, твари сюда пройти не смогут. Тщательный осмотр доступных помещений показал, что комплекс чист, однако запертые на техническом уровне ученые не желают покидать свое убежище, несут какую-то бессвязную ахинею и говорят, что в комплексе полно уродов. Следует проявить максимум осторожности. Дело, уже практически завершенное, заходит на новый вираж. По готовности приступаю к спасательной операции».

Разговор с Сенниковым продлился недолго. Эфир захлебнулся, и научник на связь не выходил. Делать нечего. Все, за что уплачено, должно быть съедено. Пришлось вновь засесть за план. Тот, что дал Гриб, не сходился со словами ученого. Он утверждал, что есть еще один этаж, а вот на плане его не было. Пришлось ворошить документы в скрытом кабинете, и, о, чудо, нашлась правильная схема с пометками. Тут, видимо, шла реконструкция, и эти коммуникации и за этаж-то не посчитали, отметили только сервисными люками да лестницами. Через четверть часа Бригадир уже тащил найденную в подсобке стремянку к нужной решетке воздуховода. На лифте было не спуститься – ни один из ключей так и не подошел, так что оставалось воспользоваться узким жестяным лазом.

А вниз нужно было во что бы то ни стало. Во-первых, проверить, живы ли до сих пор люди, а во-вторых, по возможности оказать им помощь и попытаться поднять на поверхность, ну хоть бы до жилых отсеков. Тут есть где разгуляться, да и с психологической точки зрения ночевка рядом с работающими агрегатами существенно сложнее, чем отдых в комфортабельной комнате с кроватью, матрасом и постельным бельем. В жестко ограниченном, замкнутом пространстве главное – не потеряться. Там темно, сыро и, как правило, не хватает воздуха. Людям, страдающим клаустрофобией, вообще не стоит соваться в вентиляцию. Бригадир помнил одного такого сталкера по прозвищу Штырь. Рубаха-парень, отличный следопыт, великолепный пловец, в бытности на воздухе спортсмен, получивший немало наград за спортивное ориентирование, однажды словил такой приступ и в итоге отдал концы.