Виктор Точинов - Метро 2035: Защита Ковача [litres]

Но по большому счету синяя тревога Никончука не парила, и не такое видали. Он считал, что кипиш с подопытной невестой-мутанткой до него не докатится, останется тремя уровнями ниже.

Однако потом на минутку заскочил с новостями Вадик Самоян, не просто приятель, а задушевный кореш с давних-давних времен, были они с Никончуком с одного училища и с одного выпуска. Вадик только что самолично побывал внизу, все видел своими глазами. Он рассказал кое-какие подробности, и оказались они такими неаппетитными – в самом прямом смысле слова, – что Никончук убрал обратно в сверток надкушенный бутерброд, расхотелось. Не то чтобы их пугали перерезанные глотки и лужи крови, насмотрелись всякого, особенно в последний год, да и сами не ангелы с белыми крыльями…

Вопрос в другом: ГДЕ эти глотки режут.

Так уж устроен человек: в каком бы кровавом болоте он ни купался на службе, все равно должно быть место, куда он возвращается и может расслабиться, освободиться от напряженного ожидания: откуда прилетит пуля, клинок, осколок? У человека должен быть безопасный дом – условно говоря дом, он может выглядеть всяко, пусть даже как блиндаж, утонувший в грязи, ключевое слово – «безопасный». Иначе от постоянного напряжения крыша скажет «пока!» и уедет, проверено.

Таким безопасным домом для них была База, подземная ее часть.

А сейчас внезапно перестала быть…

Вадик посоветовал не расслабляться и не надеяться на уровни, отделяющие от маньячки со скальпелем. Где она, никто не знает. А еще хуже то, что Вадика и его добровольцев с минус шестого и минус седьмого выдернули наверх, в стройбате какая-то буза. Остались одни мобили, а мобили, сам понимаешь…

Никончук понимал и, едва Вадик ушел, прошагал к сейфу, отпер, затем отпер внутреннее отделение (а в голове вертелось: сколько дырок проделало бы в нем лезвие скальпеля за время всех этих манипуляций?). В сейфе лежал АПС, после Раскола именно такие дурынды стали выдавать офицерам для дежурства, но здесь, внизу, они казались излишеством, перестраховкой Ковача. Теперь так не казалось.

Когда полностью готовый к стрельбе, даже с предохранителя снятый «Стечкин» лег на стол рядом с селектором, Никончук слегка успокоился. Двое его помощников (из добровольцев, но надежные), при нужде подменявшие за пультом или выполнявшие поручения на уровне, и без того были экипированы солидно: АКСы, подсумки с тремя запасными рожками, броники, шлемы, – как на войну, разве что без гранат. Не мобили, чай, на внутренние дежурства со штык-ножом заступающие.

Длилось относительное спокойствие лейтенанта недолго.

Наверное, Ковач был телепатом. Потому что связался с минус четвертым уровнем почти сразу – не прошло и трех минут после того, как Никончук закончил возню с пистолетом.

С первых же слов особиста у Никончука побежал холодок по спине, или же струйка холодного пота, – короче, что-то побежало. Ковач коротко довел информацию о сбежавшей девице, подробностей было меньше, чем в рассказе Вадика, но не это главное. Сообщил, что сейчас прибудет группа мобилей, семь бойцов, – левыми поручениями по уровню их не загружать, держать наготове на случай неожиданностей. На случай одной неожиданности – той, что с окровавленным скальпелем. Но и не это было главным, а то, что обращался особист не по званию, не по фамилии – по имени. И напоследок сказал:

– Если до тебя уже дошли слухи, Саша, и ты сидишь с пистолетом под рукой, то ты лучше вынь из него магазин и патрон из ствола тоже вынь. И у помощников своих патроны забери. Стрелять в девицу я запрещаю. Даже предупредительные в ее сторону запрещаю. У если у тебя, Саша, на минус четвертом начнется стрельба, ты очень меня разочаруешь.

И дал отбой связи.

Струйка пота на спине Никончука превратилась в ручеек. Разочаровывать Ковача смертельно опасно. Этот псих с глазами убийцы так и сказал Петрову (не тому Петрову, что с КЭЧ, а тому, что якобы самоубился двумя выстрелами в голову, погорев на продаже гранат за периметр), сказал, тоже назвав по имени: ты меня очень разочаровал, Костик, – медленно так говорил, печально, словно отец, сожалеющий о том, что отпрыск двинул по кривой дорожке… Но выдернул из-под стола пистолет и выстрелил очень быстро, и непутевое чадо рухнуло с простреленной лысиной, загадив мозгами стену и отлетев на пару метров вместе со стулом, и в кабинете остро воняло порохом, а они все сидели бледные, и каждый думал о своем, а Никончук о том, что очень выгодный гешефт, затеянный на пару с будущим тестем, не состоится, и два ящика мосинских винтовок, сто лет тут хранящихся в окаменевшей уже консервационной смазке и на хрен никому на Базе не нужных, так и останутся лежать еще сто лет, никому не нужные. Во избежание лишних разочарований. И лишних мозгов на стене. Некрасивая штука мозги на стенке, очень на психику давит.

Он не знал, что сейчас Ковач позвонил не только ему, но всем дежурным по уровням, всем запретив стрельбу, и каждого назвал по имени, и разочарование тоже упомянул… Ковач все и всегда использовал в интересах дела, даже свою репутацию опасного психа.

Мобили прибыли, но ничего не происходило и дела им не находилось, и Никончук понадеялся было, что дотянет без ЧП до утра, до конца суточного дежурства. Сглазил. ЧП посыпались одно за другим.

Для начала Базу тряхнуло так, что показалось: землетрясение, и всех их тут замурует еще на двадцать лет, а то и навсегда.

Свет погас, потом снова включился. С потолка посыпалась какая-то мелкая пыль… А чуть позже посыпались ЧП, и мелкие, и крупные. Из двух мест сообщали, что сверху льется вода, натуральные водопады: наверху, на минус третьем, прорвало трубы. Возможно, прорывов было больше, но в безлюдных помещениях их пока не обнаружили. Часть жилого сектора осталась без света, накрылось и основное, и аварийка. С минус пятого просигналили: они сами, с минус четвертого, тоже заливают нижних, ладно хоть в одном месте. Но и там могли пока не все обнаружить.

Никончук метался за пультом, как белка в колесе. Ругался с ремонтниками-сантехниками и ремонтниками-электриками, те тонули в вызовах и быстро прибыть не обещали. Отругивался от минус пятого и риторически спрашивал, какой частью тела ему заткнуть разрыв трубы. Послал людей проверить трубы в безлюдных помещениях, а заодно и кабели осмотреть: для полного комплекта только пожара не хватает из-за обрыва и замыкания. Людей было мало, помещений много. Искушение привлечь группу, присланную Ковачем, лейтенант преодолел.

Прорезалась мадам Званцева. Объявила, что у нее пропал свет, потребовала немедленно вернуть. Потом названивала каждые десять минут: где ее законный свет? Потом сменила пластинку: где ее законный муж? Дескать, Полковник поднялся с койки, оделся и вышел, ни о чем ее не предупредив, и она в темноте не сразу это обнаружила… Где муж? Никончук ответил честно, что у него муж не появлялся и с ним не связывался, но вообще-то штатное расписание и инструкции предусматривают при ЧП нахождение командира части в штабе, там и ищите.