Степан Кирнос - День гнева

Аурон отвлёкся на бой, оставив солдата Информократии. Он смотрит вниз и видит, как воины, ведущие полуминутой назад неумолимое наступление, пятиться назад, завидя, как могучий механизм войны едва не был уничтожен и без ладоней ковыляет обратно. Всеобщий ступор охватил вражеский стан, и части врага стали медленно отступать, не в силах продолжить кровавое наступление.

Рыцарь Рейха видит смущение у супротивника, но его сейчас взволновал иной нюанс операции, что потерялся в вихре битвы. Он поворачивается и взирает на шпиль, который сияет ядовито-синим светом и выполненный в стиле «новый хай-тек», что придаёт ему атмосферного вида оплота технологичности, а гравировка в стиле линий на микросхеме меж квадратных окон только утверждает подобный образ. Он стоит в полнейшей тишине и никто оттуда не выходит на помощь собратьям, словно здание умерло, но Аурон знает, что это не так. Мужчина активирует рацию и речью, переполненной тяжестью и требовательностью, говорит злобные слова, пронёсшиеся быстрой молнией до другой рации:

— Маритон, проклятье, что там с вами!

Но слова пропали в суматохе боя, не были слышимы Маритоном, или быть может он счёл их недостаточно важными для ответа прямо сейчас. Воздух раскалился прежде чем его накрыло жуткое голубое сияние, адской рукой выжегшее половину комнаты. Но отряд засел в укрытии, поэтому распылённая плазма лишь слегка коснулась стенок, оставив тех, кто за ними. Маритон высунулся и дал залп — пространство в комнатке разорвалось жаркой картечью, порвавшей металл и дрон, несущий тяжёлый распылитель, упал на один бок. Ещё выстрел, озаривший комнату яркой пороховой вспышкой, и голова робота разлетелась на куски, испачкав пол лужами масла и охлаждающей жидкости.

Виотин так же подался из укрытия и перешёл в наступление. Его ружьё разразилось синими сгустками, от близости к которым бросает в нестерпимый жар. Снаряды попали точно в цель — солдат Информократии упал на пол, держась за лицо, которое испарилось от ласкового соприкосновения с плазмой.

Ещё один враг в маленькой комнатушке решился выровнять ситуацию — двухметровый воин, чьи силуэты размываются в комнате, становясь попросту невидимыми и из его образов чётко различим алый механический глаз. Он влетел сюда за секунду, как был убит солдат и ему мгновение понадобилось, чтобы оценить ситуацию и начать действовать. Первым ударом прикладом энергетического мушкета он отбросил Маритона в сторону, чем обеспечил себе подход к более опасной цели. Металлической ногой он опёрся на чёрный каркас сожжённого дивана и сделал прыжок, пытаясь подошвой сапога на живом голени и стопе опрокинуть Виотина. Но подобное было предсказано и откуда-то из угла слышится громыхающий залп, отбросивший воина в стену, где раньше стоял бар, а теперь догорает алкоголь. Послышался звук хрустящих стёкол и перезвон металлических элементов. Противник пытается встать и снова перейти в бой, но предательский выстрел сзади по ноге ставит его на колени — картечь перебила связующие механизмы. Маритон подбегает вплотную и интуитивно стреляет туда, где могла быть голова, об этом можно было догадываться только по размытым и практически невидимым силуэтам. Дуло дробовика озарилось сиянием пламени, и стремглав вылетевшая картечь разнесла голову воина, испачкав обгоревшие стены кровью, мозговым веществом и странным головным маслом, облегчающим работу внедрённым механизмам.

— Проклятый Киберарий! — Выругался Виотин, сплевывая на пол. — Он едва всё не испортил!

Маритон осмотрелся по сторонам и позволил себе на секунду расчувствоваться. Как же долго он сюда шёл — через канализации и подвалы и до первой схватки в огромном холле Шпиля, а затем по лифтам и лестницам, отбиваясь от орд врагов и всё для того, чтобы прибить не просто Легата, а убийцу надежд. Столько пролито крови и масел, чтобы добраться до одного не-человека, который по статусу подобен ферзю, которому отдали под командование остатки армий. Столько пройдено, чтобы свершить обычную месть, но банальное возмездие неведомой рукой было включено в великую войну за будущее славного полуострова и возможно всего континента. Маритон видит перед собой сожжённые остова мебели, догорающая выпивка и чёрные от сажи и гари стены, а ведь некогда, минутами ранее, тут был прекрасный бар с дорогущим алкоголем, роскошная меблировка, поражающая глаз и стены с позолотой. Теперь всё это исчезло в вихре бешеного огня войны и справедливости, как и исчезнет Аурэлянская Информократия. Мужчина вспомнил одни древние слова «всё злато и богатство, заработанное грехом, до которого дотронется Святой Дух, обернётся прахом, будет сожжено». Что ж, прямое олицетворение этих слов на глазах.

Те же самые слова, звучавшие не так давно, вырвали Маритона из его размышлений, вернув в реальность:

— Маритон, разрази тебя гром, что у тебя!

Мужчина приложился пальцем к уху, чтобы активировать передатчик и ответил:

— Продолжаем выполнение операции.

— Почему так медленно?! — импульсивное возмущение ударило по уху. — Неприятель продолжает наступать, и если мы ничего не сделаем, нас опрокинут. Мы не сможем долго удерживать его перед Шпилем.

— Я знаю, господин Первоначальный Крестоносец, — с неким пониманием вымолвил Маритон. — Мы столкнулись с ожесточённым сопротивлением врага в Шпиле и продвигаемся по мере возможностей.

— Сколько времени вам нужно для ликвидации цели?

— В пределах получаса мы подойдём к пункту назначения.

— Хорошо, через сорок минут мы снимаем оборону и вы остаётесь сами по себе, ясно Маритон.

— Так точно.

Сквозь шум статики и звуки боя послышался выдох и речь с нотками напутственной интонации:

— Храни тебя Господь, Маритон, тебе Его помощь понадобится как никогда.

Связь прекратилась и мужчина обернулся к друзьям. Тут Виотин со своим ружьём наперевес и из угла выходит худощавый Изор, который едва не тонет в великоватой броне, сжимая в руках длинную винтовку. Откуда-то появляется и Аркус, положив на плечо белый автомат, отдалённо напоминающий АК старой модели — белый корпус с таким же дизайном, но вот магазин длинный и короткий.

Все трое посмотрели на Маритона, готовые идти до конца ради победы, но не Рейха и Канцлера и справедливости. Их старый друг рассказал им о преступлениях власти, да и все информирующие системы города запестрели полотнищем данных о том, какие святотатства творила интеллектуальная элита. Так же смерть напарницы, девушки, которая выручила каждого из ситуации, казавшейся концом жизни, привела мужчин на путь отступничества от безумных идей. Глазами, в которых Маритон живым и механическим глазом сквозь линзы противогаза читает веру и решимость, они взирают на друга, который привёл их на бой. Они не знают, кем он стал, в объятиях Империи, но они понимают, что он скорее похож на пешку тех непостижимых сил, которые вознамерились опрокинуть царство власти информации и её процессов. И ему придётся вступить в бой с главным ставленником режима — обезумевшим Легатом, что заперся у себя в кабинете и не стремиться выйти на битву.