Билл Рэнсом - Огненный смерч

Спустившись по темной лестнице на первый этаж, альбинос выбрался наружу и побрел среди развалин, которые совсем недавно были отелем «Мажестик». В деловой части Мехико Сити повсюду пылали пожары, озаряя запыленную территорию кроваво-красными отсветами. То и дело до Солариса доносились крики и стоны погребенных под обломками, но еще живых людей, молящих о помощи.

«Они должны были убраться из города, когда им сказали, — подумал он. — Мы ведь предупредили их».

Неважно, что прогноз о землетрясении сфальсифицировали для обеспечения прикрытия операции по захвату склада со смертоносным грузом. Несмотря на обман, прогноз сбылся, но для неповеривших в него теперь это уже не имело значения. Спасение из-под обломков означало бы для них лишь то, что им предстояло умереть в страшных мучениях от высвобожденного вируса, так что Соларис не обратил внимания на мольбы несчастных.

От дыма и пыли першило в горле, глаза слезились, и, осмотревшись, альбинос сумел разглядеть сквозь подсвеченную огнем мглу, что в Зокало уцелело лишь здание его оперативного центра. Национальный Дворец исчез. Фрески Диего Риверы исчезли. Исчез и храм Теночтитлана. А Соларис потерял чувство направления. В какую сторону идти? Альбинос решил ориентироваться по своему офису и, прикинув на глаз расстояние, понял, что он находится слишком близко от разрушенного «Койота». Он хотел было отыскать вход в метро, надеясь, что подземные туннели проведут его под зараженной территорией, но огромные глыбы прекрасного древнего камня заблокировали все — улицы, туннели, переулки.

Пройдя пару десятков метров, Соларис вдруг увидел бугристые очертания дюжины бронированных машин, окружавших товарный склад «Койот», три из которых, не заваленные кирпичом, казались брошенными.

Взобравшись на ближайшую, Соларис откинул крышку люка, и в нос ему ударило тошнотворным запахом свежей крови. Он подавил побуждение тотчас убежать отсюда, и когда глаза его немного привыкли к темноте, разглядел трех мертвых членов экипажа. Двое были убиты выстрелами в затылок — их склоненные головы лежали на приборной панели, забрызганной мозгами. Третий сидел на заднем сиденье, с «кольтом» десятимиллиметрового калибра в правой руке и огромным пятном крови на простреленной груди.

Все ясно, прикончил этих двоих, потом сам застрелился.

Соларис судорожно сглотнул комок в горле, застыв над проемом люка. Трахею его сжали спазмы, и он с трудом заставил себя глотнуть зловонного воздуха, который легкие отказывались принимать.

Пересилив отвращение, альбинос осторожно спустился по перекладинам короткой лесенки в кабину «Пауэлла», превратившуюся в склеп для экипажа. Соларис не стал вытаскивать трупы наружу; он не хотел терять времени, к тому же он не был уверен, что у него достанет физических и душевных сил для подобного упражнения. Поэтому он просто оттянул тела «казненных» назад от пульта, прислонив их к «палачу».

«Пауэлл» представлял собой новейшую бронированную машину, используемую спецкомандами Сил Быстрого Реагирования в операциях против орудующих в крупных городах гангстерских группировок. Обладая чрезвычайно узким «телом», «Пауэлл» мог пробивать стены, не разрушая при этом всего здания. При сверхвысоких температуpax им можно было управлять дистанционно, а в условиях ограниченной видимости экипаж мог задействовать установку спутниковой линии связи и продвигаться к цели, сверяясь с изображением территории, смоделированном на дисплее.

Соларис нащупал на консоли входное гнездо и подключил к нему свой «Сайдкик».

— Включение стартерного устройства, — скомандовал он.

Машина с тихим жужжанием ожила. Прорезиненная броня «Пауэлла» должна была защитить Солариса от действующих линий электропередачи, которые могли бы заискрить, воспламеняя пропан, просочившийся из поврежденных газопроводов. Альбинос запросил на дисплей карту района и запрограммировал бортовой компьютер на кратчайший путь к железнодорожному парку.

— Вперед, — отдал он команду, и машина покорно двинулась со скоростью двадцать километров в час к намеченной цели.

Поездка оказалась не из приятных. Временами «Пауэлл» становился почти вертикально, взбираясь на груды обломков, а когда он, преодолев вершину, сползал вниз, сзади на Солариса наваливались трупы. В конце концов ему удалось втащить тело «палача» вверх по лесенке и вытолкать его наружу. От неимоверных физических усилий, производимых в такой тесноте и духоте, Соларис взмок от пота. Мышцы его рук и ног дрожали, и он сконцентрировался на том, чтобы замедлить свое быстрое прерывистое дыхание. Если бы такое было возможно, Соларис согласился бы вообще не дышать — частично из-за смрада, исходившего от трупов, частично из-за страха перед Насекомым Смерти. Альбинос не хотел, чтобы оно настигло его прежде, чем он завершит свою миссию.

За те несколько мгновений, когда люк был открыт, Соларис услыхал ужасную какофонию смерти и страданий и понял, что сильно переоценил эффективность инспирированной эвакуации. Ему, конечно, хотелось верить в то, что двадцать с лишним миллионов человек сумеют покинуть город в течение двадцати четырех часов, но паника внесла свои коррективы в его план. Брошенные транспортные средства заблокировали дороги, и миллионы людей двинулись из города пешком. Далеко не всем удалось удалиться на безопасное расстояние, и многие пали жертвами стихийного бедствия.

У выживших еще теплилась отчаянная надежда спастись, но та чудовищная акция, которую предстояло выполнить Соларису, не оставляла им ни малейшего шанса. Альбинос с самого начала допускал, что могут погибнуть несколько тысяч, но разум его не был способен нарисовать картину смерти миллионов. И повинен в этой смерти будет только он. Да, он намеревался сделать это для того, чтобы спасти большую часть человечества, но потомки запишут его имя в анналы истории рядом с именем Гитлера.

«Пауэлл» добрался, наконец, до сортировочной станции, которая выглядела на мониторах как игровая площадка, на которой раскапризничавшийся ребенок разбросал в припадке раздражения свои игрушки. Насколько Соларис мог видеть в свете мощных фар «Пауэлла», товарные вагоны стояли на путях вкривь и вкось, некоторые сошли с рельсов и перевернулись, а из поврежденных цистерн проливались на землю и испарялись в воздух химикаты. Даже если бы альбинос знал, на какой ветке находится нужный ему вагон, он не смог бы отыскать его без помощи имеющегося на «Пауэлле» оборудования.

Соларис ввел в бортовой локатор свой персональный ордерный код и регистрационный номер искомого вагона. Увидев хотя бы раз какой-то номер, альбинос запоминал его навсегда; это свойство его памяти было для него одновременно и благом, и проклятием. Когда он путешествовал — по служебным ли делам, по личным ли, — ему приходилось отводить взгляд от номеров автомобилей, номеров домов, номеров на лодках, самолетах и железнодорожных вагонах, иначе его память загружалась бы неимоверным количеством ненужной цифровой информации.