Александр Латыпов - Линия Горизонта [litres]

Михаил кивнул:

– То есть все теперь зависит от меня?

– Да.

– Корабли существуют на самом деле? Ты должен знать.

– Они на севере. – Первый лорд пожал плечами и снова открыл карту Города на экране. Выбрав одну из красных точек на Храмовой площади, он нажал на какую-то кнопку.

Изображение изменилось – с высоты в полдюжины метров открылась панорама площади. А затем что-то, чем управлял Первый лорд, стремительно помчалось на Храм. Пролетев мимо множества башен и окон, мимо часов на маяке, стрелки которых показывали без пяти минут двенадцать, мимо серой и неприступной стены, это что-то покинуло Город и помчалось дальше, к космодрому, на котором возвышались серебряные стрелы четырех кораблей.

Едва они показались на экране, Первый лорд снова переключил изображение, не дав Михаилу рассмотреть Астарот. Теперь Михаил смотрел на выстроившиеся друг напротив друга войска – их предводители, никогда по-настоящему не воевавшие, ждали приказа.

Первый лорд показал Михаилу Малику в первых рядах войска мятежников, оставшуюся верной своему долгу, семью Бертани, которую Михаил никогда не знал, но точно был уверен, что это они. Жена и муж, которым так и не удалось стать родителями, стояли позади войска Маргарет Грей и смотрели в спины солдатам. Они пришли сражаться.

Рядом с Маргарет Грей грозно возвышался Джамал, все же выбравший сторону в этой войне. И Маргарет Грей – в первых рядах. Одета она была в черным костюм, волосы – собраны в тугой хвост на затылке. Бледное худое лицо казалось изможденным, взгляд, обычно прямой и строгий, ничего в тот момент не выражал. Маргарет Грей потеряла практически все в этой войне, но все же пришла сюда сражаться за то немногое, что у нее осталось, – Город.

Как и у Михаила.

Город на пустынном Астароте был единственным, что осталось в его жизни. В это мгновение плечи художника опустились, он вспомнил Софи. Тупая боль сдавила его грудь, дышать стало тяжело.

Да, он все еще любил этот Город, любил бродить по его улицам, наблюдать за его жизнью. И теперь эта жизнь, одинокая по воле случая в прошлом и по собственному решению – в будущем, стремительно рушилась.

Михаил безмолвно рассматривал людей, которых ему показывал на большом экране Первый лорд. Видимо, почувствовав отчаяние художника, тот снова переключил изображение, показав Михаилу Лилию, которая сдавала кровь для раненых. Госпиталь был заминирован. Если войска юга войдут в Город, ее труды могут стать напрасными. Нужно обязательно сломать детонатор.

В Храме он увидел капитана Тиммонса, напивавшегося в одиночестве вином из старых запасов Ли Даррела. Капитана трясло – он боялся грядущего сражения, но еще больше – того, что с ним сделает победившая сторона. Гвардия обесточила пути в двадцать девятом городском складе, затем станцию взорвали, и капитан не смог уехать на юг. Вокруг Храма блуждали полицейские, которые также не смогли уехать на юг. Восстание не приняло их, но и не убило.

– Не переживай за них, – кроме тебя, в этом Городе все сделали свой выбор, – сказал ему Первый лорд. – Михаил, нужно решать.

Почему? Почему именно он и именно сейчас, когда он раздавлен и смятен. Когда каждое утро дается с таким трудом, а день стал бессмысленным и пустым? Зачем этот человек мучает его сейчас?

Первая часть войска севера вышла за ворота. За ними на приличном расстоянии, приближаясь к воротам, следовали огнеметчики и лишь потом – остальные бедняки.

Михаил подошел к пульту управления и положил руку на рычаг.

– До ворот огнеметчикам осталось метров триста, не больше, – подсказал Первый лорд.

– Я не могу решать сейчас, – замотал головой Михаил. – Этот Город – он уничтожил меня, но мне придется жить здесь дальше, иначе он победит.

– Но решать придется, – пожал плечами Первый лорд. – Даже если ты уйдешь сейчас отсюда, то ты попросту выпустишь огнеметчиков. Ты сможешь с этим жить?

– Знаешь, несмотря на все, что произошло за последнее время со мной… Теперь рядом нет Софи – ее убили на моих глазах полицейские во время штурма лагеря на Мерритон-сквер. Иронично, что тогда огнеметчиков испытали в деле впервые. Друзьям же я не нужен. Картины мои никто никогда не купит. Но такой уж я человек – я люблю жизнь, какой бы она ни была.

– Ты удивительно сильный человек, Михаил. Поэтому ты и здесь. Кроме того, тебе ничего не нужно от этого Города. Ты свободен от него, а потому имеешь право выбирать.

Михаил поднял взгляд к небу – над выстроившимися войсками кружила белая птица. Только кончики ее крыльев были угольно-черными.

Чайка.

Михаил улыбнулся ей.

Всегда есть третий выход. Можно не только закрыть ворота или оставить их открытыми – все это временные решения. Люди Айрата придут сюда, и никто, даже сам Первый лорд не сможет предсказать, когда они снова откроют ворота. И этот ад возобновится. Но можно поступить по-своему.

– Хорошо, значит, я буду последним, – ответил Михаил птице.

Он отпустил рычаг и, наклонившись к детонатору, нажал на крайнюю правую кнопку, под которой Шрикант выцарапал гвоздем слово «ворота».

В этот момент часы начали бить полдень. Волны, прокатывавшиеся над Городом, сбивали людей с ног. Люди падали на землю без сознания.

– Ты прощен, Михаил, – произнес Первый лорд. – История закончилась. Ты прощен.

Чайки – не одна, а с десяток птиц – кружили над ним в небе. Михаил повернул голову, и взгляд его уперся в чьи-то ботинки, хозяин которых стоял в нескольких шагах от него. Это был Первый лорд.

Михаил лежал на каменном полу, походившем на мостовую, под открытым небом.

– Привет, наконец-то ты пришел в себя, – кто-то его окликнул.

Он повернул голову на голос – над ним склонилось такое знакомое, милое лицо.

– Софи! – выдохнул он, узнавая ее.

Девушка расхохоталась.

– Мирра, не пугай его так. Тебе пора, спускайся. – Первый лорд снова появился в поле зрения и протянул ему руку. – Вставай.

Михаил оперся о его руку, встал, огляделся по сторонам. Они находились на вершине маяка. Вот только крыши у него не было – стены его, как и парапет у стены, на которой совсем недавно, как казалось Михаилу, он разговаривал с Первым лордом, едва доходила художнику до груди.

Там, внизу, горожане вставали с земли; кто-то разговаривал, кто-то смеялся, кто-то сидел и тихо плакал. Между людьми ходили гвардейцы, протягивали пластиковые бутылки с водой.

– Ну, пришел в себя? – снова спросил Первый лорд. – Нет? Ладно, подходи ближе. Такое случается. Мне пришлось еще во время операции одного из вас откачивать. Феррана Харди. Сам ничего вспомнить не мог.

– Получилось? – Ничего лучше Михаил придумать не смог.

Он с беспокойством обернулся и посмотрел на Софи.