Константин Кривчиков - Контракт на смерть

– Так точно, босс!

Бредли выпрямил спину и даже слегка прищелкнул каблуками.

– Так действуй, лейтенант!

Сделать звонок Данилин решил где-то на половине пути к Старопетровску. Набрал номер Антонины Петровны, и когда та отозвалась, сказал:

– Это я, Павел. Есть что-то новое о Зине?

– Нет ничего, Паша, просто ничегошеньки, – осипшим голосом откликнулась старшая Корзун. – Сижу, пью таблетки и плачу. А что у тебя?

– Работаю, Антонина Петровна, собираю информацию. Кое-что нашел, правда, выводы делать рановато. Вы, главное, не падайте духом.

– Я не падаю, потому что падать уже некуда. Ты где сейчас?

– Еду в Нарву. Надо там переговорить с одним человеком.

– А ко мне когда заедешь?

– Ближе к вечеру, не раньше.

– Это почему так поздно? – возмутилась Антонина Петровна. – Зину в Старопетровске похитили. Понимаешь, в Старопетровске! Ты сюда должен мчаться! А ты болтаешься черте где.

– Успокойтесь, все идет по плану. Извините, мне сейчас некогда.

Данилин выключил телефон и, проехав сотню метров, выбросил его в окошко. Звонок к Антонине Петровне был необходимым отвлекающим маневром. Павел рассудил – раз уж люди из концерна вычислили их с Лифшиным, они могут поставить под контроль все вероятные контакты Зины. Мать – один из наиболее вероятных контактов. Значит, ее телефон может находиться на прослушке.

Если это так, то звонок Павла собьет преследователей с толку. Теперь они подумают, что он заедет в Нарву. И, возможно, даже направят туда свою группу, распыляя силы. А он внезапно появится в Старопетровске, выиграв несколько часов для проведения розыскных мероприятий. В том числе и для личного разговора с Антониной Петровной. Были у него вопросы, которые он не мог озвучивать по телефону в сложившихся обстоятельствах. Да и в компьютере Зины следовало покопаться – глядишь и всплывет что-то любопытное…

В Старопетровск он въехал около часа дня и сразу же направился на улицу Коммунаров, к дому, где жила Зина со своей матерью. План был прост – проникнуть, не привлекая чужого внимания, в квартиру Антонины Петровны, собрать дополнительную информацию, а потом приступить к активным действиям. Каким конкретно, Павел толком еще не знал. Однако наметки имелись.

Машину он оставил на улице, на задворках супермаркета. Надел розовую курточку, на голову надвинул летнюю кепочку с прозрачным солнцезащитным козырьком. Кепочку он возил с собой в кармане сиденья, а вот курточка была чужая – девицы Семена. Как ее там? Ага, Нина.

Куртку Нины Павел реквизировал из гардеробного шкафа. Была она коротковата, но вот в плечах – почти в самый раз. Пышная, видимо, и грудастая эта девчонка, машинально отметил Данилин. Да, у Семена губа не дура.

А еще у куртки имелся широкий и глубокий внутренний карман – туда Павел пристроил беретту Ленца с глушаком. Легкий маскировочный костюм завершили затемненные очки, извлеченные из бардачка. Как там говаривал классик: «Конспигация и еще раз конспигация»?

«Конспигация», разумеется, получилась фиговенькой. И неизвестно, удалось бы при ее помощи замаскироваться от филеров царской охранки. Но вот от ищеек службы безопасности концерна, видевших физиономию Данилина разве что на фото, пересланного по смартфону, почему бы и нет?

Так или иначе, меры были превентивные. Павел сомневался в том, что его противники выставят у дома Корзун пост наблюдения. Они ведь слышали, что Данилин едет в Нарву – если, конечно, вообще прослушивали разговоры Антонины Петровны. Но в последнем случае и вовсе опасаться нечего.

Затем Павел зашел в супермаркет, где купил батончик колбасы, кусок сыра, четвертинку ржаного хлеба и бутыль кефира. Джентльменский набор трудового человека дополнила упаковка туалетной бумаги. Продукты Данилин покупал для себя, так как успел изрядно проголодаться после Лизиной яичницы. А на гостеприимство Антонины Петровны он не рассчитывал. И не потому, что она отличалась жадностью. Просто не привык полагаться на «тещины блины».

Они ведь иногда содержат особую начинку. Не в грубом смысле натурального яда вроде кураре, а куда в более тонком. Но не менее ядовитом. Как, скажем, в старом одесском анекдоте: «Фима, зятёк дорогой, добавки не хочешь? – Конечно, мама! – Это хорошо, шо не хочешь!»

Сложная и тонкая это вещь – семейная жизнь. Особенно тогда, когда семья уже распалась.

Что касается упаковки туалетной бумаги, то она приобреталась в целях маскировки. Человек, из полиэтиленового пакета которого торчит подобная упаковка, на психологическом уровне расслабляет внимание наблюдателя. Куда может направляться подобный мирный гражданин? Понятно, что домой, в семью. Ну не в гости же, верно? Тем более – к бывшей теще.

Ничего подозрительного во дворе дома Корзун Павел не обнаружил. Двор, как двор, в припаркованных машинах никто не сидит, взрослых людей практически не видать, не говоря о парнях определенного типажа. Данилин уже подходил к парадной, на ходу вспоминая номер квартиры, чтобы набрать его в домофоне – случается такое, выскочило вдруг из головы в самый неподходящий момент – когда дверь парадной распахнулась. Оттуда последовательно, один за другим, появились два мужика.

Они относились именно к «определенному типажу» – крепко сбитые, с короткими стрижками, в неброской одежде и на одно лицо. Глянешь на таких – и тут же забудешь. Даже между собой они почти не различались, разве что немного ростом, а также цветом футболок – один был в зеленой, другой – в бежевой. А так даже пиджаки одинакового покроя и цвета – мешковатые и серые.

Коротконогий тип в бежевой футболке, появившийся первым, вяло мазнул по фигуре Данилина сверху вниз и – слегка задержав взгляд на полиэтиленовом пакете – пошел дальше. Долговязый мужик в зеленой футболке, появившийся следом, нес большую спортивную сумку и на Павла – отступившего за распахнутую дверь – даже не взглянул.

Тот тоже не стал «играть в гляделки», а проскользнул, обрадовавшись, в открытый дверной проем. Номер квартиры он так и не вспомнил, а связываться с Антониной Петровной по телефону не хотел по известным причинам. Зато он помнил этаж и, поднявшись на лифте, повернул направо – к двери в торце коридора.

Около нее торчал картонный ящик с пустыми банками – известная фишка Антонины Петровна. Использованные банки она никогда не выбрасывала, но и не сдавала – отправляла с оказией к родителям в деревню в Псковскую область. Данилину тоже пару раз поручалась эта ответственная миссия, когда он с Зиной навещал стариков.

«Все течет, но ничего не меняется, – подумал Павел, протягивая руку к дверному звонку. – Удивится, наверное, увидев меня. А потом наверняка начнет рыдать. Ну-у, придется вытерпеть ради Зины. Лишь бы та была жива. И тогда я ее найду и вытащу. Пускай она и засранка».