Шимун Врочек - Питер. Битва близнецов [litres]

Убер помолчал. Две или три недели. Внутри все заморозилось. Убер заставил себя встряхнуться.

– Ты смотри, и тут неопределенность! – Он засмеялся. – Спасибо, док.

– Лучевая первой степени, множественные травмы головы, последствия прежних ударов и ранений… Печень не в очень хорошем состоянии, поджелудочная серьезно увеличена. Видимо, это последствия регулярного приема противорадиационных препаратов. – Доктор посмотрел на Убера. – Вы ведь диггер, правильно? Так… – Он прищурился. – И вы, видимо, серьезно выпиваете, правильно? Но самая большая проблема не это. Самая большая проблема – именно последствия облучения. Ваша кровь – уже не совсем ваша кровь. Это такой радиоактивный коктейль. Ваш кашель – это вы где-то очень неосторожно надышались радиоактивной пылью. В легких есть не очень хорошие изменения, какой-то очаг воспаления. Внутренние органы пока не отказывают, это хорошо, слава богу, но это дело времени. Я вообще не очень понимаю, почему вы до сих пор не загнулись.

Убер помедлил. Вот оно как.

– А сифилис у меня есть, док? – спросил он вдруг.

– Что? – Доктор поморгал. Лицо у него стало озадаченным. – Нет, сифилиса не обнаружено…

– Ну, слава богу. – Убер почесал лоб, затем сказал: – Ух! Аж выдохнул! Может, плохо искали? Должон быть.

Лицо доктора исказилось.

– Вы…

– Да шучу я, док, шучу, – сказал Убер серьезно. – Просто как-то… ну, не знаю… захотелось поднять вам настроение, что ли.

Лицо доктора исказилось. Словно ему зуб мудрости вырывают на скорую руку, без наркоза и грязными инструментами. Но с любовью и нежностью. Так что он одновременно испытывает жуткую боль и когнитивный диссонанс.

– Бука вы, док, – пожаловался Убер. – Ничто вас в жизни не радует!

Тертый выпрямился. Ох, до чего иногда затекает спина – именно от ощущения, что тащишь на своем горбу упирающуюся, как осел, разваливающуюся на ходу военную машину Большого метро. Тащишь, надрываешься и при этом понимаешь, что никакой награды в итоге не будет. Нет, не будет. Наслаждайся, сука, процессом.

– Ну что, как результаты? – спросил он.

Военный медик покачал головой. «Как его там зовут? Георгий… нет, Григорий Вартанян? Ну и имечко». Тертый не сдержал удивления:

– Что, оба?!

– Один мутант, другой практически ходячий мертвец, – сказал доктор холодно. – Что вы от меня хотите? Чуда?

Тертый помолчал, вздохнул.

– Да, хотелось бы чуда.

Он потер глаза. Словно песка насыпали, надо хоть пару часов в сутки спать. И не пить кофе, пожалуй.

– Совсем не дотянут?

– Я не могу дать никаких гарантий… понимаете? – сказал Вартанян.

– Понимаю. А еще я понимаю, что если Обухово падет в ближайшее время, на наше наступление Веган ответит удвоенными силами. Империя перебросит освободившиеся воинские силы на другие участки фронта. Так что это наш чуть ли не единственный вариант.

– А как же Великое Перемирие? – удивился Вартанян. – Разве это… ну, не начало переговорного процесса? Чтобы прекратить эту бессмысленную бестолковую войну?

Тертый внимательно посмотрел на доктора.

– Вы действительно в это верите, док? – спросил он.

В госпитале его навестил Таджик. Принес гостинцы, сухари, печенье и даже один ярко-оранжевый апельсин. Убер присвистнул. И книгу. Убер перелистал, засмеялся. Тоненькая книга в мягкой желтой обложке. Сонеты Шекспира в переводе Маршака. В книге от прежнего владельца осталась закладка – полоска плотного коричневого картона. Убер открыл книгу на той странице и прочитал вслух с выражением:

Не изменяйся, будь самим собой.

Ты можешь быть собой, пока живешь.

Когда же смерть разрушит образ твой…

Убер хмыкнул, весело посмотрел на Таджика.

– Я не понял, это что, намек?

– Убер, – только и сказал Таджик. – Давай серьезно. У нас много дел.

Скинхед засмеялся, отложил книгу на тумбочку.

– Уговорил, языкастый. Давай серьезно.

– Мы разрабатывали Летчика, – сказал Таджик. – А ты все испортил. Эх, Убер.

Убер помедлил. Виноватым он себя не чувствовал. Ни на йоту.

– Почему?

– У нас были данные… уверенность, что он ведет игру с веганской разведкой.

«Вот оно что. Летчик в своем стиле».

– Какая у вас интересная и насыщенная жизнь, у шпионов.

– Мы взяли его под наблюдение. – Таджик проигнорировал сарказм. – С ним несколько раз пересекался некий странный тип по кличке Зеленый Доктор. Возможно, веганец. Мы собирались брать Летчика в разработку, вербовать и запускать как двойного агента. И тут, как черт из табакерки, появился ты. И все испортил.

Убер поднял брови и сделал скорбное лицо, чтобы показать, как переживает. Но кажется, Таджик не поверил.

– Ты появился. А Летчик исчез. Теперь ты понимаешь, какие у нас к тебе претензии?

– Вот это совпадение!

– Убер, не переигрывай.

– Ладно. – Скинхед махнул рукой, засмеялся. – У вас, это у кого? У СМЕРШа?

– У нас, это у военной контрразведки Большого метро. Если тебе нравится, можешь называть нашу контору «Смерть шпионам». Так страшнее.

– Ваша контора может успокоиться, – сказал Убер. – Летчик мертв. Я его убил. Прошу прощения, что нарушил ваши далеко идущие планы.

Таджик покачал головой.

– Нет, Убер, не убил. Это мы точно знаем.

Скинхед поднял голову. Глаза блеснули.

– Что? – спросил он спокойно.

– Летчик не умер. Он исчез.

Убера вкатили на носилках, велели не шевелиться и не вставать. Сгибом руки Убер зажимал вату – у него снова брали кровь на анализ. Удивительно. Спустя двадцать лет после атомной войны кто-то еще берет кровь на анализ. В палатке был еще один человек. Он тоже лежал на койке-каталке, только к его руке тянулись две капельницы.

– Эй, ты, мумия! – позвал Убер. – Слышишь меня?

Изможденное, высохшее лицо человека дрогнуло. Веки затрепетали, словно он силится их открыть и не может. Раз!

Открыл.

– Что? – хрипло сказал человек. С усилием повернул голову, светлые, с отчетливой прозеленью глаза смотрели на Убера. Обметанные белым налетом губы с трудом шевельнулись. – Что… тебе?

– А… это ты, сосед? Живой, значит, – подвел итог Убер. – Это хорошо. Это прям отличненько, а то влом с мертвяком рядом лежать. Как тебя зовут, живой?

Сосед помедлил. С усилием сглотнул – острый кадык на шее дернулся, едва не прорвав желтоватую, больную кожу. Под бинтами Убер видел что-то зеленоватое, видимо, повязка протекла. Надо же, они до сих пор используют зеленку.

– Женя. Евгений… – сказал сосед. – Ко… врин.

– Ну чо, Женя Коврин. Будем жить, я считаю. Пойдешь со мной на «Обухово»?

– П-по… – Он закашлялся.

– Что?

– Пойду. Только… у меня… один вопрос.

– Давай, жги.

– А ты… – он повернул голову, посмотрел на Убера, – вообще кто?