Сергей Куц - Земля 2252

Нет и еще раз нет. Она уходит, потому что она свободный человек, а не предмет для удовлетворения чужой похоти! А брата она обязательно отыщет и без помощи Воронцова. Тем более что тот уже говорил, что найти Андрея не в силах. Вот козел. Козлище!

Но и она не дура ли? Подумалось даже, вдруг появись здесь и сейчас Владимир, разговор с ним мог оказаться совсем другим, чем в квартире Артуровой. Хорошо, что сына президента сейчас рядом нет. Зато есть змеюка подколодная. Женька собиралась под пристальным и молчаливым взором майора Литвиновой, которая следовала за дикаркой, прилипнув как банный лист.

– Что у вас тут, камер наблюдения нет, что ли? – не выдержала Евгения.

– Не твое дело, – невозмутимо ответила Литвинова, устроившаяся в углу спальни. – Заканчивай поскорее.

– Почти уже! – раздраженно бросила дикарка.

Когда поднялись в квартиру, Женька обнаружила «любезно» предоставленный чемодан, куда сложила немногочисленные свои пожитки: нижнее белье, гигиенические принадлежности, домашний халат и тапочки да два комплекта одежды для выхода в люди. Все это строгая Литвинова велела забирать с собой.

– Спасибо, что не голой выставляете.

– Что? – полуобернувшись, спросила майор.

Она все же решила покинуть жилье Ливадовой, чье бурчание настигло офицера буквально в шаге от выхода.

– Ничего, – отмахнулась Женька.

– Я вернусь через десять минут. С тобой кое-кто хочет поговорить.

Конечно, это были профессор Мартынов и Яна. Ученый буквально сиял, будто только что получил самую главную награду за свои научные труды. Его помощница была явно насторожена. Чувствовалось, что она сейчас не в своей тарелке.

– Милочка, – Мартынов начал со вступления, что у определенной когорты интеллигенции не исчезнет и за века, – мы хотим тебе кое-что предложить.

Нетрудно догадаться, что имеется в виду.

– Мое вам категорическое «нет»! – Женька встала в позу. – Я не кролик для эксперимента.

– Но ты же часть его! – Искренне недоумевающий профессор в это мгновение ничуть не напоминал расчетливого и мстительного пройдоху, что умудрился обвести вокруг пальца аж самого сына президента. – Я даже не предлагаю лететь с нами в Новосибирск. Всего-то позволь нетчипу передавать в университет твои биоданные.

– Нет. – Женька начала закипать: сегодня она заводится с полоборота, от злости на всех этих выродков аж голова разболелась.

– Взамен получишь деньги, – не унимался профессор, – пускай небольшие, но живые. Они тебе теперь пригодятся.

– Профессор, лучше верните меня и брата домой!

– Это невозможно!

– Тогда не морочьте мне голову.

– Видишь, Яна, – с притворным прискорбием посетовал Игорь Иванович, – мы сделали для нее все возможное и невозможное. Она вот-вот получит гражданство. А благодарность? Где, я вас спрашиваю, простая человеческая благодарность?

– Там же, – процедила сквозь зубы Женька, – где мой брат. Уходите!

– Что ж, извольте. Уходим. – Профессор действительно уходил, только оговорился напоследок: – Но я буду вынужден ходатайствовать о вашем принудительном лечении!

– Исследовании, – поправила Яна.

– Все! Уходите! Уходите уже!

Женька демонстративно повернулась к профессору и аспирантке спиной. Скоро услышала звук открывающихся дверей.

– Ты готова?

Как только профессор и его помощница покинули дикарку, вновь появилась Литвинова. Вместе с ней теперь прибыли двое автоматчиков. Это было бы смешно, если не взаправду. Ее, Женьку Ливадову, будут выпроваживать сучка-змеюка офицерша и два вооруженных лба. Как будто она хоть чем-нибудь опасна.

Фыркнув для приличия, Евгения последовала на выход. С вещами. Поймала себя на мысли, что нет никакого желания взглянуть напоследок на свое жилье. Она чуть ли не с радостью переворачивала страницу последних нескольких дней своей жизни.

На взлетной площадке у пруда мигали огни, и там уже ждал самолет. Кажется, тот же, что привез из Новосибирска, только без лейтенантика с сальным взглядом.

– Я буду тебя сопровождать до Красноярска, – известила Литвинова, когда подошли к трапу.

– Разве я преступница?

Майор хмыкнула в ответ и так оглядела Женьку, словно та в самом деле опасная уголовница.

– Кто вас, дикарей, разберет, – добавила офицер.

Вместе с ней на борт самолета поднялись и два автоматчика с каменными лицами. Летательный аппарат начал набирать высоту. Женька вдруг увидела Воронцова, он стоял в саду, приложив к глазам ладонь козырьком, и наблюдал за уходящим в небо самолетом.

А Евгению ждал новый незнакомый город в неизвестном ей мире будущего.

Она одна, и ей очень, очень страшно.

Нерв над левой скулой дергался. Андрей оскалился и оглядел исподлобья местность. Церковь почти цела – по меркам нынешнего Ярославля, конечно. Сразу бросается в глаза, что с колокольни сорван каменный шатер крыши, и теперь башня выглядит как обглоданная со стороны неба кость. А в остальном церковь будто и не пострадала: белое здание старинной архитектуры, состоящее как бы из двух отдельных сооружений, вплотную приставленных друг к другу. Над той частью церкви, в виде куба, где над двумя нижними имелось еще одно окно, даже сохранилась башенка с остовом купола. Время и катаклизмы не пощадили лишь его покрытия.

Андрей поморщился. Что засмотрелся-то? Нерв по-прежнему дергается, а предчувствие настоящей опасности никогда не подводило за всю долгую, как казалось Ливадову, жизнь. Когда вот так дергается под глазом, значит, задница близко. Их капитан любил говорить – мохнатая такая, большая задница.

Площадь, окруженная зарослями и развалинами, пока тиха. Зато в церкви кто-то есть. Андрей шкурой чувствовал на себе чужой взгляд. Смотрит, гад, из темного оконного проема за ржавой решеткой.

– Сними. – Андрей вцепился в ошейник и с неприкрытой злостью посмотрел на беззаботно ухмыляющегося Рамиреса.

Джонс рассмеялся, поглядывая то на раба, то на растянувшегося в очередной белозубой улыбке чернокожего. Негр тоже что-то чувствует: оглядывается нервно да передернул затвор штурмовой винтовки.

– Нет. – Скалясь, Рамирес покачал указательным пальцем и затем обратился к парящему перед ним дрону: – Дорогие друзья…

Что он несет? Сейчас их будут убивать! Андрей выругался, не стесняясь в выражениях.

– …Сука, – завернул он в конце и в тот же миг скривился от боли.

Укол ошейника с ног не сшиб, но вышел неслабым. Рамирес быстро напомнил, кто за главного, а кто за скот.

– No! [18] Нет ( англ .). – процедил американец. Теперь веселья не было ни в его глазах, ни на морде.

Да хрен бы с тобой! От развалин церкви буквально несет смертью, а они, полные кретины, стоят на открытом месте. Что, если пальнут по ним сейчас?