Юрий Волков - Город сестёр [СИ]

— Ванесса Витольдовна, поднимитесь пожалуйста на высоту… Сейчас, сейчас…

Пашка развернул карту.

— Вот… На высоту «девять».

Через три минуты приползла Ванесса.

— Ванесса, нам надо найти на ферме ваших людей. Присоединяйтесь.

Скорый прилип к голой спине Бабки, Мазур, задрав футболку, обхватила его сзади.

— Ну как? Видите?

— Да, вижу, — отозвалась Мазур. — Нам надо вниз, на второй подземный этаж.

Бабка сидела закрыв глаза и наморщив лоб.

— Готово.

Ванесса помолчала, видимо ориентируясь в новом для себя пространстве, видимом и проницаемом в любом направлении.

— Давай — прямо… Да… Чуть левее… Вот! Комната охраны. Господи, Серёжа!.. Он жив?

Пашка попросил:

— Покажите — который?

— Вот этот мужчина. Который около стола лежит.

— Ага. Понятно. Будить его?

— Ну, конечно!

Дугин плеснул валяющемуся бедолаге бодрости. Тот сел, потряс головой. Со второй попытки встал на ноги и его тут же вырвало.

— Ванесса, попробуйте внушить ему, что надо открыть ворота.

Ванесса зашептала:

— Серёжа. Логинов. Это я, Ванесса. Нам надо открыть ворота.

Мужик заозирался, завертел головой. Видимо пытался понять, откуда он слышит голос Иглы.

— Серёжа. Это восстание. Голубчик, нам надо открыть ворота. Я пришла вас освободить. Откройте, пожалуйста, ворота, мне надо попасть внутрь.

Она уговаривала Серёжу ещё минуту. Пока до того наконец дошло. Он схватил валяющийся автомат и рванул к лестнице.

Бригада разлепилась.

Бронированные крепостные ворота заскрипели и одна створка распахнулась. Мужчина вышел за стену и удивлённо оглядывался.

Мужики поставили трубы вертикально, прислонив их к камню, и побежали вниз.

Сергей настороженно наблюдал за приближающейся группой. Но когда увидел Ванессу, прямо подпрыгнул:

— Что? Началось? Правда — началось?

— Началось, Серёжа. Иди, буди всех наших.

Пашка одел шлем и приказал:

— Колонна. Подъезжаем к воротам фермы.

Первым делом повязали всю охрану и администрацию. Одели на всех наручники, стаскали их за руки за ноги и разложили в рядок посреди двора.

Потом принялись будить и выводить к автобусам доноров. Но через пятнадцать минут все очнулись самостоятельно. И начался кошмар.

Люди метались в лучах фар по двору, кричали, обнимались. Многие плакали.

Кто не растерялся, так это Бабка. Она влезла на броневик, прямо как Ленин в семнадцатом, шмальнула два раза из пистолета в воздух и завопила так, что перекрыла гул толпы:

— А ну, замолчали все! Мать вашу перетак! Развели богадельню! Вон стоят автобусы, все садимся в них!

Кто-то крикнул:

— Да это же Бабка! Нас Бабка освободила!!

Народ зачем-то полез на броневик. Обниматься наверно.

Милка снова пальнула в воздух.

— Я сказала — в автобусы! Отправление в Полис через десять минут! Кто будет чесаться и раздумывать, останутся здесь! Это ясно?!!

Народ ломанулся занимать места.

Как только площадь освободилась, Бабка скомандовала:

— Берём носилки и вытаскиваем лежачих. Ванка, ты сначала раздай живец, потом начинай колоть спеком слабых.

Как полезно, когда есть человек, готовый взять ответственность на себя. А то освободили народ и замерли — «а что дальше». И Бабка, как истинный руководитель, умеющий управлять текущими делами, тут же принялась за работу.

Через час все были устроены, рассажены и разложены. В автобусах места хватило всем и даже осталось.

А вот лежачие в Сканию поместились не все. Пришлось выбросить из броневиков миномёты и разложить людей в десантных отсеках. Те, что после спека смогли встать, сели на свободные места в автобусах.

Короткий подбежал к Бабке, спросил:

— Там покойников много, что с ними будем делать?

— Ничего.

— Так и оставим?

— У нас на живых мест в обрез, мы ещё и с мёртвыми будем возиться. О живых надо думать.

Короткий умчался.

Скорый посмотрел на часы — пол второго ночи.

Ферму взяли без единого выстрела.

— Ванесса Витольдовна, вы скоро?

— Заканчиваю.

— Закончите, подойдите ко мне, будьте добры.

Пашку интересовал порядок погрузки донорских органов.

Минут через пять Ванесса подошла к бригадным.

— Ванесса, вы участвовали в погрузке на отправку в настоящий мир.

— Нет, но я видела-как это делается.

— И как?

— Просто на вагонетку ставят коробки с органами в три слоя.

— А где эти контейнеры хранятся?

— На складе.

— Пойдёмте, покажете.

Время до двух часов оставалось мало.

Бригада и повстанцы быстренько перетащили пластиковые кубы термоконтейнеров в помещение телепорта и расставили на вагонетке.

Бабка уже подогнала пепелац и Пашка, с Коротким на пару, припёрли ядерный заряд. Разобрали штабель и по центру платформы установили атомную банку. Всё было готово.

Осталось разобраться с пленными.

Ну что делать? Пошли «разбираться».

Первым делом всю охрану и бойцов ловчих отрядов поставили на колени во дворе. В один ряд. Всего человек пятьдесят.

Среди них были две женщины, Пашка попросил отвести их в сторону и начала слева направо, по очереди, стрелять в головы коленопреклонным мужикам.

Несколько человек попытались бежать. Глупо конечно. Куда тут бежать со связанными руками. Тем более — от пуль Скорого.

Одна из отведённых женщин забилась в истерике.

— Коля!! Не надо!! Прошу вас!! Не надо!!

Скорый остановился:

— Что за «Коля»?

Серёга Логинов ответил:

— Новенькие. Муж с женой.

— Давно они тут?

— Четвёртый день.

Пашка крикнул:

— Кто тут Коля? Встань.

Поднялся нахмуренный мужик. Исподлобья посмотрел на Павла. Тот поинтересовался:

— В рейды ходил?

— Нет. Не успел.

— Иди к жене.

Коля отошёл к женщинам и одна из них, трясущаяся, в слезах и соплях, припала к его груди. Обнять не смогла — руки связаны сзади.

— М, м, м!

— Что? — переспросила Бабка.

— С… спа… сибо…

— Рано благодаришь, подруга…

Пашка продолжил расстрел. Особых эмоций не испытывал. Он их просто подавил.

Дело неблагодарное, гадкое. Дерьмовая, можно сказать, работа. Сволочная.

Но делать это кто-то должен. Приказывать, подписывать на это дело других, он не имел никакого права. Поэтому приходилось самому.

Патроны кончились. Он перезарядил апээсы и добил оставшихся.

Бригадные прекрасно понимали сущность происходящего.

Понимали, почему Скорый гуманно не усыпил до смерти всю эту толпу пленных. Слишком много свидетелей, чтобы демонстрировать возможности своего «дара». И все понимали, почему он сам взялся за расстрел. Смотрели на него с некоторым даже сожалением.

Когда закончил, спросил у Бабки:

— Ну, а с этими что?

Остались истинные внешники. Человек двадцать. В противогазах. Расхристанные. Толпа пыталась их линчевать, но Бабка рявкнула на «мстителей», и те, успокоившись, разбрелись по автобусам.