Владимир Лукашук - Нервы планеты [СИ]

Возможно, не было случайным и то, что произошло с учёным два месяца назад?

Высокая и слегка сутулая фигура Остроумова только что миновала проходную института. В лицо дул теплый июльский ветерок.

Он прошёл всего квартал, как рядом с ним остановилась квадратная коробка чёрного «Мерседес-гелендвагена». С переднего сиденья вылез человек в сером костюме и встал прямо на пути учёного.

— Виталий Игоревич? — спросил незнакомец, хотя было понятно, что вопрос задан для проформы.

— Ну, да-а… — протянул неуверенно Остроумов, будто сам засомневался, он ли это?

А ему уже под нос сунули красную корочку некой государственной спецслужбы, название которой он разглядеть не сумел, и предложили сесть в машину. Прохожих вокруг не наблюдалось, а за спиной нарисовался второй незнакомец, и сопротивляться было явно бесполезно. Остроумов обречённо вздохнул и сел в джип.

Ему сразу объяснили, что отвезут в одно учреждение, где продолжат беседу, но учёному незачем особо беспокоиться:

— Мы вас надолго не задержим.

«Угу, — подумал угрюмо учёный, — ваши методы в нашей стране не меняются, и верить, что быстро вернёшься домой, напрасный труд. Кое-кто возвращался «быстро» домой через много лет…».

Но не подчиниться, как законопослушный гражданин, он не мог.

Однако с ним действительно очень вежливо обращались, когда он очутился в одном малоприметном здании в центре Москвы. В кабинете, обшитом ещё в советские времена пролаченной жёлтой фанерой, двое сотрудников в штатском без обиняков предложили сесть за стол. Расспросили предварительно о ведущейся Остроумовым работе.

Затем старший — седовласый и немного грузный полковник — спросил:

— Вы же не против помочь в деле укрепления обороноспособности нашего государства?

Виталий Игоревич пожал неопределённо плечами:

— Да кто же против!.. Если, конечно, не придётся сразу умереть. Я, знаете ли, не умею стрелять и писать шифровки, в единоборствах не силён.

— Вам это не понадобится, — улыбнулся полковник, но в его голосе было столько металла, что не вызвало у Остроумова мыслей о шутках. — Разве вы не знаете, что в современных войнах часто важнее иные факторы, нежели танки, ракеты и самолёты?

— Наслышан, но я же абсолютно мирный гражданин!

Полковник и его помощник засмеялись над наивностью учёного. Затем первый спросил:

— Насколько быстро уничтожают запасы нефти ваши эти… цианобактерии?

— Их несколько видов, и каждому из них требуется разное время. Но будьте уверены, что если они попадут в нефть, то их уже оттуда не выведешь, пока они не сожрут всё! Их масса при этом увеличивается за три-четыре дня в два раза, что в свою очередь, приводит к уничтожению нефти в геометрической прогрессии.

— А вы вырастили штамм, которые ещё быстрее поедают нефть?

— Ну, да. Я над этой проблемой работал несколько лет. Надо же вносить какой-то вклад в экологию.

— Отлично! Примерно такого ответа мы ждали, — довольный полковник хлопнул ладонью по столу. — Хотя мы хотели бы взглянуть на эту проблему м-м… несколько с другой стороны. Но предварительно второй вопрос: правда ли, что в результате извержения вулкана иногда из земных недр выносится на поверхность нефть?

— Да, такое случается. Но взаимосвязь между вулканической деятельностью и происхождением нефти до сих пор спорна, и требует дополнительных исследований.

— Думаем, вы с удовольствием займётесь продолжением таких исследований, и мы вам в них поможем.

— Но-о… Как всё это будет выглядеть?

— Вы о руководстве института? Не беспокойтесь — оно уже в курсе, и вы отправляетесь в далёкую командировку. Так и вашей жене всё преподнесут.

— Как и куда?!

— Образно выражаясь, за тридевять морей. В южной части Тихого океана год назад образовался при извержении островок. Вот туда вас и доставят. Полетите спецрейсом во Владивосток.

В ходе дальнейшей беседы с «государевыми слугами» Остроумову объяснили, что ему предстоит через месяц дальний поход на научно-исследовательском судне, где он может заняться экспериментами как раз по избранной им тематике. Были, конечно, нюансы, ради которых учёному пришлось подписать бумагу о неразглашении обстоятельств в новой деятельности. Но в целом — сплошной карт-бланш.

Домой Виталий Игоревич возвращался в спутанных чувствах. Вроде, боязно отправляться неизвестно куда по чужой воле. Далее своей дачи под Калугой он никуда в жизни почти не ездил — работы хватало, а вот денег нет. И получалось, что вузовской верхушке, распределявшей известные «потоки», было очень выгодно, что Остроумов являлся искренним домоседом и больше занимался отечественной наукой, чем загранпоездками, когда другие могли бы похвастать результатами его работ.

«Зато теперь, — размечтался учёный, — можно будет отправиться в настоящее морское путешествие за казённый счёт. Заодно продолжу исследования над моими любимыми бактериями, напишу не одну научную работу. Это же какие перспективы в карьере! Да зачем этим товарищам мои исследования? — задался вдруг он вопросом. И тут его осенило: — А если бактерии запустить в стратегические запасы нефти противника… Что тогда? Потенциальный противник окажется поставлен на грань энергетической катастрофы, вражеская страна волей-неволей попадёт в зависимость от поставщиков нефти. М-да, удивительно, как всё бывает запутано в грешном мире».

…Капитан и учёный ещё продолжали неспешный разговор, когда к собеседникам подошёл третий. Это был сорокасемилетний высокопоставленный сотрудник Службы внешней разведки Ким Лагода, слегка смуглый, с короткой стрижкой и небольшими усами.

На этом служаке до мозга костей лежала ответственность за принятия всех решений в важной операции. Для него ничего не существовало, кроме определённого начальством задания, и он чувствовал себя полноправным хозяином на судне, занимая лучшую каюту. Данное обстоятельство слегка задевало Северина, который чувствовал себя таксистом, развозящим пассажиров за деньги. Однако капитан не подавал виду, лишь держался подчёркнуто независимо со «спецслужбистом», как он называл Лагоду, общаясь с Остроумовым.

Впрочем, Лагода обращался также с остальными — только по служебным обязанностям; он постоянно вёл переговоры с материком и сохранял вид, будто знает нечто, о чём прочие даже не догадываются. Распоряжения им отдавались через двух офицеров, которые непосредственно занимались сохранностью сложной аппаратуры.

— Как настроение? — нарочито весело спросил Лагода. — Ровно в двадцать часов тридцать минут приглашаю всех на срочное совещание в кают-компанию.