Дэвид Эннендэйл - Грешные и проклятые

- Со всем уважением, полковник, я лишь нахожу странным, что командование так долго игнорирует нашу передовую позицию, и не дает приказ наступать, или - прости Император – отступать. Вместо этого мы сидим на месте.

- Мы удерживаем позиции до получения новых приказов.

- Трудно их удерживать, когда земля так извивается, - проворчал один из офицеров. – Хуже, чем женщина в день именования.

Эта грубая шутка была встречена хриплым смехом. Только я не смеялся, хотя бы потому, что не знал, что это за день именования, и причем тут движения женщин. И в любом случае, я предпочитал, чтобы мои женщины были неподвижны.

Резким жестом полковник заставил их замолчать. Это у него было доведено до искусства – резкий взмах руки, движение бровей. Часто я смотрел на него, пытаясь выучить этот жест. Сейчас я думаю, что это просто талант, который у некоторых людей есть, а у других его нет.

- Как бы ни вела себя земля, мы будем удерживать оборону, пока не получим других приказов. Вы свободны, - он посмотрел на меня. – Валемар, задержитесь на минуту.

Капитан и другие офицеры вышли. Некоторые бросали в мою сторону мрачные взгляды. Я не обращал на них внимания.

Когда последние из них покинули бункер, полковник и я некоторое время стояли в молчании. Потом полковник вздохнул.

- Что мне с вами делать, Валемар – комиссар Валемар, прошу прощения. Две казни за два дня. В обоих случаях практически без повода. Так не может продолжаться.

- В обоих случаях был повод, - я решил не упоминать о солдате в убежище. Что-то говорило мне, что от этого будет только хуже.

- Люди говорят иначе.

- Люди… - начал я. Услышав ярость в своем голосе, я заставил себя успокоиться. – Если послушать людей, они никогда не будут виноваты в своих пороках. Они никогда не возьмут ответственность за свои преступления. У них всегда будет виноват кто-то другой.

- Возможно и так. Но иногда лучше взглянуть с другой стороны.

Я посмотрел на него. Мы всегда понимали друг друга, он и я. По крайней мере, я так думал. Но здесь и сейчас он говорил ересь. Я почувствовал тошноту.

- Когда я прибыл в полк, вы говорили совсем другое.

- Когда вы прибыли в полк, он нуждался в твердой руке. Это были всего лишь крестьяне и шахтеры. Отбросы. А мне были нужны солдаты. Вы помогли мне сделать из них солдат. Но клинок нельзя затачивать до того, что он сломается.

- И вы полагаете – что? Что они близки к тому, чтобы сломаться? – я поставил кружку. – Что-то происходит, полковник. Что-то назревает. Я чувствую это.

- Да. Я знаю. И пытаюсь это предотвратить. Я пытаюсь защитить вас, Валемар.

Он потянулся, будто чтобы положить руку мне на плечо, но я отодвинулся. Не люблю, когда меня трогают, даже человек, которого я уважаю.

- Мне не требуется защита.

Полковник снова вздохнул и отвернулся.

- Вы нужны мне, комиссар. Более того, вы нужны мне живым. Запомните то, что я сказал.

Он махнул рукой.

- Вы свободны.

И я вышел из бункера.

Снаружи было тихо. Пушки молчали, и единственным шумом было негромкое бульканье грязи. Я повернулся в одну сторону, потом в другую, испытывая странную неуверенность. За мной следили. Я чувствовал это. Никто из солдат, стоявших на постах у командирского бункера, не смотрел на меня. Но это не означало, что они не могли за мной следить.

Некоторое время я стоял на месте. Грязь у моих ног взбурлила, и на ее поверхность между феррокритовыми плитами всплыли кости, после чего снова погрузились в грязевой суп. Суеверный человек увидел бы в этом дурной знак. Но я не был суеверным.

Я оглянулся на командирский бункер и увидел, что у его входа стоит адъютант полковника и смотрит на меня, держа во рту наркосигарету. Я даже не сразу заметил его. Он кивнул мне, словно мы были приятелями. Я подавил желание выругать его и пошел к траншеям.

Вскоре загрохотали пушки.

Когда я вернулся к своему жилищу, то заметил, что кто-то в нем был.

Замок был взломан. Я и сейчас не знаю, что они искали. Ничего из моей коллекции конфискованных предметов не было украдено. Все уставы, инструкции и документы – всё было на месте. Но дверь была взломана, и в воздухе был странный запах. Запах, напоминавший мне о синих глазах.

Некоторое время я просто сидел, обводя взглядом помещение. Пытаясь найти что-то необычное. Даже малейшие следы могли указать мне на того, кто это сделал. Но ничего необычного не было. Как будто они вломились сюда просто чтобы посмотреть.

Наверное, я чувствовал бы себя не так мерзко, если бы они что-то украли. Тогда их мотивы были бы понятны, и мои ответные действия оправданы. Вместо этого я чувствовал себя так, словно вошел в темный лес и заблудился. Все казалось бессмысленным. Прежняя уверенность рушилась. Даже на полковника нельзя было рассчитывать.

Когда я вышел из своего жилища, солдаты снаружи старались не смотреть на меня. Они сидели, прислонившись к стенам траншей и негромко разговаривали, почти неслышно за грохотом пушек. Они что-то знали. Они могли не знать, что они знали, но все-таки они знали. Они видели, как преступник взломал дверь в мое жилище? Они помогали ему?

Я смотрел на них, держа руку на рукояти пистолета. Пылающее небо отбрасывало длинные тени, затемнявшие обе стороны траншеи, и на мгновение показалось, что у каждого солдата синие глаза, и все они смотрят на меня.

- Какие-то проблемы, комиссар?

Я обернулся, вынимая лазерный пистолет.

Это был тот капитан. Он смотрел на меня с более высокого участка траншеи. Хотя на нем был респиратор, я был уверен, что он улыбается.

- Нет, - сказал я, выпрямляясь.

- Вы уверены? Вы выглядите расстроенным. Возможно, это воздух. Он довольно скверный. Вам стоило бы надеть респиратор. Некрасиво будет, если вы потеряете сознание от яда, накопившегося в легких, не так ли?

Я поднял взгляд на него. Он дразнил меня. Это меня не волновало – разве что тот факт, что он почувствовал себя достаточно смелым для этого. Помня о приказах полковника, я старался сохранять спокойный тон.

- Я приму это к сведению.

Он спустился в мою часть траншеи. Солдаты отодвинулись от него. Трудно сказать, кого они больше боялись – его или меня. Я продолжал держать руку на рукояти пистолета. Он явился сюда один? Тогда он еще больший дурак, чем я думал.

Он посмотрел на мое жилище.

- Это и есть ваша конура? Далековато от остальных. Не совсем по инструкциям, не правда ли?

- Я люблю уединение.

- Уединение, сэр .

Я позволил себе улыбнуться.

- Я люблю уединение.

Он издал звук, который мог быть рычанием или смехом. С респиратором на лице трудно разобрать.

- Он долго покрывал вас, Валемар. Но он не всегда будет рядом.

Я даже не стал поправлять его.

- Это угроза, капитан?

- А это важно? Вы все равно ничего не сделаете. Он надел на вас намордник.