Петр Никонов - Ночи Кадира

— Ещё чего, пойдем вместе. Лишние руки не повредят.

— Меня зовут Вернард, ваша милость, — мужчина сильно за сорок, пепельные волосы с проседью, лоб в морщинах, но сам крепкий, ростом чуть выше Гленарда, один из тех, кто помогал им раздавать воду.

— Можно просто Гленард, Вернард. Какое значение имеют титулы в этой ситуации?

— Хорошо, Гленард. Я хотел тебя поблагодарить за то, что ты нас вытащил. Другие, может, разное скажут, но я понимаю, чего тебе стоило добраться сюда всего лишь вдвоем с Витаном. То, что ты сделал, то, как нас освободил — вообще невероятно. Я сам был солдатом, знаю, что говорю. Ты был на Злой Войне?

— Конечно. Отдельный разведотряд при Третьем восточном полку. Должен был служить в пехоте Второго северного, но так получилось.

— Первый северный. Топорщики первой линии.

— Ого!

— Да, нас мало осталось… Но тем, кто за нами стоял, доставалось больше. Мы-то хоть хорошо защищены были — кольчуга, кираса, плотный гамбезон, наручи, шлемы, хорошие щиты. Наша задача была первый удар выстоять. На нем большинство наших гибло. А потом, когда всё превращалось в месиво, у нас было шансов выжить больше, чем у ребят в одних стеганках, которые за нами стояли. Прилетало, конечно, и немало. Когда тебя топором по шлему дубасят, что железо, что подшлемник не сильно помогают. Череп, конечно, не разрубят, но в башке звон такой, что до сих пор вспоминается. Но выжил как-то, хотя поломали меня знатно. Один из десяти у нас выживал.

— У нас тоже было жестко. Мы же только легкие кольчуги носили, и то далеко не всегда. Ребята у нас собрались умелые, но из начального состава группы до конца войны дожили только я да мой командир.

— Хороший был командир?

— Очень хороший. До сих пор командует. И мной, и всей Империей.

— Неужели?.. Его Величество?..

— Он самый. Его Священное Императорское Величество Славий ан Андерриох. Тогда он был, правда, всего лишь сержантом Славием ан Квитин. Шесть лет почти с ним вместе провели. Он был не из тех командиров, что только солдат в бой посылают, а сами в хате отсиживаются с вином и бабами. Нет, он с нами всю войну прополз сквозь пыль, грязь, кровь и дерьмо. И шрамов с той поры на его теле под императорской мантией хватает. То, что мы выжили — чудо какое-то. А то, что я выживаю до сих пор — вообще невероятно.

— Думаю, Гленард, просто умения и навыки, приобретенные тобой на войне, всё ещё с тобой.

— Несомненно. Но везение тоже важно. Впрочем, везение относительное, и каждый мой шрам об этом напоминает. Ничто не дается легко, к сожалению.

— Ничто. Но везение тоже штука важная, да. У нас в полку было сколько людей и сильнее, и умелее, и мудрее меня. А вот, гляди, остались там, среди этих проклятых глареанских оливковых рощ и виноградников. А я вот дожил до нынешнего вечера, хотя дрались мы одинаково яростно. И, если повезет, проживу еще маленько. Чем объяснить? Везение разве что.

— Везением было бы сюда не попадать.

— Это да. Но иногда и удача изменяет. Правда снова возвращается, посылая тебя.

— Что ты делал после войны, Вернард?

— Войну я закончил капралом. Поломали меня хорошо в бою в конце как раз. Нагрудник прямо весь изогнутый был. Выздоровел, отправили в Мерфрайн сержантом в небольшом резервном гарнизоне на севере герцогства. Тренировал новобранцев. Через пять лет ушел со службы. У меня к тому времени в соседней деревушке уже подруга была, вдова крестьянина, погибшего на войне, и сынок родился. Поженились, стали жить, пшеницу и овес растили. Потихоньку, но нормально. Прошлый год был тяжелым. Пожар у нас был в лесу. Поля погорели, и дома тоже спалило. Делать нечего, начали отстраиваться, но есть что-то надо же? Отправился на заработки к морю. Там, в рыбацких артелях всегда люди требуются на черную работу. Ну, вот, недели три я там поработал, а потом как-то вечером напился с незнакомыми людьми в кабаке, а проснулся уже в трюме, прикованный к балке. Потом долгий путь на корабле, еще более долгий переход через степь, какими-то тропами. Половина наших не дошла. Я дошел.

— Что было в замке?

— Скудно, бедно, тихо. Каждый день кого-то из наших забирали, утаскивали в подвал. Иногда по одному, иногда по пять, иногда по десять. Больше их никто не видел. Стариков и детишек, тех, кто дошел, а их было мало, увели сразу. Тех, кто заболевал, тоже сразу забирали. Кормили скудно, но совсем уж мы не голодали. Даже мясо давали иногда. Видать, нужны были мы сильными. Иногда кого-то из наших забирали делать какие-то работы в замке, эти возвращались. Девчонок, помоложе, стражники порой уводили на ночь для развлечений, насиловали их все вместе, но потом возвращали назад. Иногда приводили новые группы, но в последнее время их стало меньше.

— Ты видел что-то необычное, Вернард? Каких-то чудовищ? Каких-то необычных людей? Хозяина замка?

— Нет, Гленард. К нам приходили только обычные стражники. Много их было, тренированные, мы видели, как они упражнялись каждый день. Охраняли нас хорошо. Без внешней помощи сбежать мы не смогли бы, хотя думали об этом часто. Но в остальном — ничего особенного. Люди, как люди. Только временами, ночью, когда всё затихало, из подвала доносились звуки жуткие. То крики человеческие, истошные крики, то вой, словно волчий, то стоны, то рык, то вообще что-то непонятное. Жутко становилось.

— Поможешь мне довести людей обратно? Сейчас они отдохнут, завтра смогут идти. Но что будет потом — неизвестно. Где и когда мы найдем воду, пищу, тепло, никто не может знать. Мне бы пригодился опытный воин, чтобы организовать людей, следить, чтобы никто не отставал, помогать уставшим.

— Конечно, Гленард. Сказать по правде, у большинства шансов мало. Я видел много отрядов на марше, но никогда таких измученных и слабых. Путь, который нам предстоит одолеть, был бы трудным даже для опытных вояк. А у нас простые люди, причем в печальном состоянии.

— Я понимаю, Вернард. К сожалению, это наша реальность. Что есть, то есть, другого не дано. Нам предстоит преодолеть путь, равный половине Империи и сделать это без припасов и во враждебном окружении. Многие не дойдут, но мы должны сделать всё, чтобы хоть кто-то всё-таки дошел. Я буду идти, пока остается хоть один человек.

— Я тоже, Гленард. На пару дней водой мы обеспечены, хоть и скудно. Но скоро встанет вопрос с едой. Голодный человек много не пройдет. Что ты планируешь делать?

— Я надеюсь найти какую-нибудь деревню и купить там еды, а заодно разузнать и дальнейший путь. Если будем идти от деревни к деревне, наши шансы выжить повышаются. Правда, увеличиваются и шансы нашего обнаружения.

— Думаешь, те, из замка, будут нас преследовать? Судя по зареву и дыму, там было жарко во всех смыслах.

— Если не они, то найдется еще кто-нибудь. Да хотя бы и охотники за рабами. Мы здесь представляем собой настоящее богатство по кадирским меркам. Люди без прав, которых может захватить, кто угодно. Если будем слишком часто контактировать с местными жителями, слухи скоро разойдутся. А там, у кого-то из местных ширфов или бандитов запросто может появиться соблазн воспользоваться нашей беспомощностью.