Артем Мироненко - Земля – лишь ферма

– Теперь довольны? – прощупывая поясницу, прокряхтел он.

– Из-за нас, что ли? – Я опустился на корточки.

– Нет, из-за твоей розовой мамочки! Конечно, из-за вас! Стоял тут с вами, пустословил, хотя вы давно уже должны быть на местах! Так, все! Пошли! За мной! И чтоб без баловства!

Выстроившись парами, мы последовали за ним. Бородатый – как же его зовут-то… ах да, Борис – плелся за отцом последним в строю. Он хотел пристроиться к нему сбоку, но Кирилл опередил, начав донимать Назара нравственными речами.

Мы свернули в один из тоннелей, который освещало множество точечных светильников, встроенных в потолок. Только рассматривать особо было нечего. Куда ни глянь, кругом все тот же металл: пластичный, гладкий и самовосстанавливающийся.

Коротышка даже и не думал куда-то торопиться. Шагая вразвалочку, он что-то насвистывал и напевал на каком-то неизвестном, но приятном для слуха языке. Я поравнялся с ним и спросил:

– Так что у тебя случилось, зелененький? Почему последний-то?

Он бросил на меня косой взгляд.

– Не понял.

– Ты говорил, что ты последний из своего народа. Почему? Куда остальные муклорны и муклорнушки подевались?

– Погибли.

– Как?

– А что это ты такой любопытный? Друга во мне нашел, что ли?

– Каждый, кто ненавидит долговязых тварей, мой друг. А ты, как я успел заметить, не очень-то их жалуешь.

– Долговязых тварей?

– Ага, так у нас их кличут.

– Хм, а что, удачную вы им кличку подобрали. Долговязые, да еще и твари. М-да… что твари, то твари. Долговязые твари! Надо будет запомнить, – ухмыльнулся тот. – Верно ты все подметил. Ненавижу я их! Каждой клеточкой своего организма ненавижу! О том только и мечтаю, чтобы они все передохли!

Увлекшись диалогом, он прошел мимо нужной двери, притом что в этом тоннеле она была одной-единственной. Остановившись, коротышка цокнул языком и сделал несколько шагов назад, и почти синхронно с ним мы сделали то же самое. Набрав на пульте комбинацию цифр и каких-то иероглифов, он направил его на дисплей в стене, отображающий руку долговязого. Белый фон дисплея сменился голубым, а дверь подалась вперед и проследовала вбок. В отсеке загорелся свет.

– Рассаживаемся, господа, не толпимся! Мест на всех хватит! – входя в отсек, воскликнул он. – Давайте, давайте, а то сеанс пропустите!

Мест здесь и впрямь хватало с избытком, будто в миникинотеатр зашли. Кресел пятьдесят, не меньше. Я даже посчитал. Да, пятьдесят. Они стояли рядами по десять штук, обращенные к стене напротив. Коротышка посоветовал нам выбрать первый ряд от вымышленного экрана, где сам занял место в середине. Я сел рядом с ним, Давид тоже, но с другого бока.

Кресло оказалось очень удобным. Под обтягивающей его белой ворсистой материей прощупывались мелкие шарики, плавающие в теплой жиже. Такой себе своеобразный микрокосм внутри, садясь на который создавалось ощущение парения в воздухе. А высокая спинка с небольшим изгибом назад, широкие подлокотники со встроенными на краях кнопочными панелями и покатое сиденье, плавно переходящее в опору для ног, только усиливали приятное впечатление.

– И чего теперь-то? – Я зевнул и потянулся. – Баиньки?

– Раньше времени не расслабляться! Так, а теперь поднимаем ручки! – Коротышка встал на сиденье ногами и, прижавшись спиной к спинке, вытянул руки над головой. – Все поднимаем, никто не филонит!

– Зачем? – удивленно протянула Дашка, сидевшая между Давидом и Кириллом.

– Ты меня уже начинаешь нервировать! Я же сказал, все поднимаем!

Вздрогнув, она резко подняла руки.

Коротышка поводил пальцем по экрану пульта, и с обоих боков спинок выдвинулись блочные устройства в виде девяти изогнутых сплюснутых трубок. Их концы разветвлялись на множество металлических волосков, торчащих в разные стороны, а средняя часть покрывалась той же материей с наполнителем, что и по всему креслу. Пройдя полукругом, устройства сложились поверх наших грудных клеток.

Волоски внезапно зашевелились и, потянувшись к собратьям спереди, стали переплетаться друг с другом. За процессом сплетения последовал процесс слияния. Они словно расплавлялись, превращаясь в однородную массу, которая вмиг затвердевала, копируя форму трубки. От места соединения не оставалось и следа.

– К креслам ты нас пригвоздил так, что не отодрать. – Я опустил руки на подлокотники. – Значит, сейчас будем взлетать?

– А кто сказал, что мы не летим?

– Я говорю.

– А ты у нас кто, провидец? Или пилот корабля?

– Не обязательно быть кем-то, чтобы понимать элементарные вещи. Если бы мы взлетели, то я бы уж точно это почувствовал. И все бы почувствовали.

– Да ну?!

Изобразив самодовольную улыбку, коротышка дотянулся ногой до кнопочной панели на подлокотнике и наступил на одну из кнопок. Яркий белый свет потух, но включился тускловатый фиолетовый, а в центре вымышленного экрана замигал желтый огонек. Стена, казалось, начала растворяться. Постепенно. Фрагментарными пятнами размером с ладошку коротышки.

Сначала проявилось несколько клякс вверху, затем внизу, а после и по бокам. Дальше уже они воспроизводились в произвольном порядке, и их количество росло в геометрической прогрессии. И чем яснее на экране отображался пейзаж вне корабля, тем безобразнее становились наши лица. Кривились губы, выпучивались глаза и разевались рты.

Теперь до меня дошло, почему коротышка смотрел на меня, как на напыщенного индюка. Как на редкостного олуха, не осознающего степень своего заблуждения. А я ведь заблуждался, ох как заблуждался! Коротышка знал, о чем говорил. Мы и в самом деле летели.

До целостной картинки оставалось всего ничего, где-то с полсотни черных пятен. То есть несколько секунд. И вот они прошли, желтый огонек погас, а стена диагональю в триста дюймов стала полностью прозрачной.

Тем временем корабль миновал верхние слои атмосферы и вышел в открытый космос.

– Ну и рожи у вас! – засмеялся коротышка.

– Мамочки, – испуганно вымолвила Дашка.

– Невообразимо, – коснувшись пальцами моего плеча, выдавила из себя Натали.

– Вот это мы с тобой вляпались, батя! – заявил Борис.

– И не говори, сынок, и не говори.

– Не поверите, но в детстве я мечтал стать космонавтом. Одноклассники надо мной смеялись, а родители советовали выбросить эту сказочную дурь из головы, – разоткровенничался Давид. – Эх, как же они были правы.

– Захватывающая история, – коротышка похлопал в ладоши, – и, главное, поучительная.

– Да, а мораль такова: будьте осторожны со своими мечтами, друзья мои, порой они сбываются. И всегда слушайтесь родителей – они плохого не посоветуют.

Мне же было не до разговоров. Во рту пересохло, губы с трудом шевелились, а глаза будто прикипели к восхитительному виду. Это был один из тех самых моментов, ради которых стоит жить или даже умереть. Нам следовало благодарить судьбу за то, что нас разместили именно в задней части корабля, ибо только отсюда мы могли вдоволь налюбоваться ею. Но еще больше стоило осыпать благодарностями вредного зеленого человечка, отбросившего предрассудки в отношении новых подопечных и не поленившегося предоставить нам ее к показу.