Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

Засим — пора заканчивать эту эпистолу. Прости великодушно, друг мой Картошкин, за краткость изложения — недосуг, пора собирать барахлишко, навьючивать наших верных осликов и отправляться в гости к будущим союзникам…

Кондуктор Кондрат Филимоныч погладил вороненый металл, кое-где тронутый ржавчиной, подергал коленчатую рукоять. Связка из пяти стволов, стянутая бронзовым обручем, провернулась, издав при этом неприятный для слуха скрежет — будто шестерни приводного механизма перемалывали битое стекло. Система была мудреная: при провороте, каждый из стволов захватывал из пристроенного сверху лотка патрон в латунной гильзе и производил выстрел. После чего стреляная гильза выбрасывалась прочь, и ствол снова изготавливался к стрельбе. Таким образом, крутя рукоять и направляя плечевым упором стволы на цель, канонир «Гочкиса» мог производить до двух с половиной сотен выстрелов в минуту.

— Ну, что скажешь, Филимоныч?

Кондуктор сощурился и поскреб пятерней затылок.

— Я-то сам не комендор, больше по боцманской части. Но и с этими тарахтелками дело иметь приходилось, а как же! Они на нашем «Крейсере» стояли — по две штуки, на полубаке и на шканцах. Я по боевому расписанию числился при правом баковом, вторым нумером, заряжающим. Ну и починять случалось. Тока эта орудия хранцузская, а наши были Тульского завода.

Смолянинов обошел предмет их беседы — пятиствольную револьверную пушку системы «Гочкис» калибром в полтора дюйма. Во Франции, на родине этого орудия, такие называли «митральезами».

— До вечера с починкой управишься?

— А чего ж не управиться? Делов-то на рыбью ногу: лоток для патронов чутка замят, да еще крышка приемника перекособочена. Выправить их, и вся недолга!

Кондуктор навалился на деревянный, обшитый кожей плечевой упор, крутанул ручку. Внутри цилиндрического казенника заскрипел маховик, лязгнул вхолостую рычаг подачи патронов, стволы провернулись, снова резанув слух протяжным скрежетом — и замерли на половине оборота. Кондрат Филимоныч нахмурился, надавил на рукоятку посильнее, но стволы едва дрогнули. Тогда он заглянул в открытый лючок, набрал полную грудь воздуха и сильно дунул внутрь казенника. В ответ, в усатую, обветренную физиономию полетели клубы пыли с мелким песком. Кондуктор отшатнулся, закашлялся и принялся ожесточенно протирать глаза.

— Тьфу, чтоб тебя… заклинило! Надо затыльник свинчивать, крышку снимать, почистить ейные потроха, маслицем пройтись… А то, вишь, всякая дрянь в механизьму набилась, а это непорядок! Стволы, опять же, продраить, небось, нарезы мхом заросли… Слышь, Иваныч, масло требуется, али сало ружейное, много!

— Пальмовое подойдет? — отозвался Смолянинов. — Скажи неграм, приволокут, сколько надо. Или жира бараньего, у ваниоро его полно.

— Сгодится. Тока учти, ни картечей, ни шрапнельных снарядов, как у нас, на «Крейсере», к этой орудии нет: одни гранаты, да еще десятка три чугунных ядер [84] «Ядрами» тогда называли цельнолитые из чугуна или стали снаряды, предназначенные обыкновенно для практической стрельбы. . От этих вообще проку никакого, болванка — она болванка и есть. Да и гранаты к «Гочкису» совсем никудышные: бывалоча, донце при разрыве оторвет, а осколков-то и нету. А то и вовсе только взрыватель вышибет, а сама граната цела! По катеру, или по миноноске такой ерундой еще можно пулять — котел там продырявить, борт рассадить. Или, скажем, на учебных стрельбах по щиту мишенному садить милое дело! А по пешим солдатам, особливо издаля — одна трескотня. Разве что, кому в живот али в грудь угодит, тогда, ясное дело, наповал…

— А тебе-то доводилось из такой пушки по живым людям стрелять, или только на учениях, по мишеням? — после небольшой паузы поинтересовался начальник экспедиции.

— Да было разок. — неохотно ответил кондуктор. — В запрошлом годе шли мы на «Крейсере», из Кронштадта в порт Владивосток. Как миновали Молуккский пролив — сейчас командиру депеша с аглицкого сторожевого корвета: мол, лихие люди в этих водах шалят, разбивают китайские джонки и всякие прочие каботажные посудины. Да и европейского подданства торговые суда, случается, грабят. Так не поверишь, Иваныч: дня не прошло, как мы в самый аккурат на косоглазых татей наскочили! Они, вишь, остановили голландский бриг, команду, пассажиров — на ножи, а сами давай шарить по трюмам да каютам. Как нас увидели — перепугались, барахлишко побросали, и кинулись паруса ставить, чтобы, значит, задать драпу. Да только шалишь: как ты жилы не рви, а от клипера вот так, дуриком, нипочем не убежать! А когда мы тех злодеев догнали, они сдуру принялись из ружей палить, и наводчика, дружка моего, Лаврушку, поранили. Вот, стало быть, и пришлось мне заместо него встать. Ну, я прицел подправил, ручку крутанул — злодеи и повалились, чисто рюхи городошные [85] Фигуры, составленные из деревянных чурок в русской народной игре «городки». ! Одному граната в самое плечо угодила — так ей-богу, не вру, руку напрочь оторвало, вместе с ружьем за борт улетела…

— Ясно. — кивнул Смолянинов. — Ну, ничего, подойдут и эти твои гранаты. Здешние обитатели пушек отродясь не видели, глядишь, одним грохотом напугаем до полусмерти. Опять же, негритянские вояки в атаку толпами бегают, по такой цели и захочешь — не промахнешься.

И покачал на ладони гочкисовский патрон в тускло-желтой латунной гильзе. Весил он не меньше двух с половиной фунтов. Смолянинов уже знал, что взрывчатая начинка состоит из полутора унций [86] 1 унция — 29, 86 грамма. французского хлопчатобумажного пороха. Маловато, что и говорить…

— Ну, значит, решено. И вот еще что: надо бы соорудить какое ни то закрытие для стрелка, ты мне нужен живой и, желательно, невредимый. Поищи в хламе, который от «Руритании» остался, какой ни то железный лист и приладь к тумбе на манер щита. В помощники можешь взять Антипа, заодно научишь его обращаться с этим агрегатом, будет тебе номер в расчет.

Кондуктор похлопал «Гочкис» по бронзовому затыльнику.

— А что, дело! Антип малый толковый, рукастый, даром, что кавалерист. Сгодится. Сейчас прямо и пошлю его железо для щита добывать…

Смолянинов усмехнулся, представив, как бывший лейб-улан с матами и зуботычинами выдирает искомую железяку у прижимистых, хозяйственных ваниоро. Еще бы: железный лист в этих краях — немалая ценность, просто так негры его не отдадут. Такой крик поднимут, что антилопы в саванне с копыт попадают…

— Ну, вот и решили. Ты уж, Кондрат Филимоныч, не подведи, чтоб к закату все было готово — зайду, опробуем. А ночью ты мне еще понадобишься, есть одна мыслишка…