Борис Батыршин - Механический мир. Дилогия

— Поверим. — сказал Николай. — Очень даже поверим. Но вы уж простите, мистер, воспоминания придётся отложить. А сейчас — не расскажете, для чего служит вот это?

И показал на стеклянный бак, снятый с шагохода.

— Это, сэр, лайтнинг-пушка, новое изобретение доктора Моро. А бак — он для особых слизней, которые вырабатывают животный гальванизм. Стреляет эта штука молниями, способными, как говорят, с полусотни ярдов поджарить человека, как баранью отбивную. Я сам, правда, не видел, но другие…

— Гальванические слизни? — перебил механика Кривошеин. — Так это же, наверное, громобои! Знаю, как же!

Николай в недоумении обернулся к товарищу.

— Что ещё за «громобои»?

— Это такая пакостная дрянь, которая обитает в джунглях вокруг Солейвиля. Французы называют их «туннѐрами», по-нашему «громобои». Они похожи на слизняков — здоровенных, размером с ладонь. Живут роями, как мураши или пчёлы, и к тому же, плотоядные. Туннѐры, то есть громобои расползаются по окрестностям гнезда и закапываются в землю. И, стоит забрести на их территорию какому-нибудь зверю — начинают жалить его со всех сторон гальваническими разрядами. Жертва мечется, пытается спастись, но лишь попадает под новые разряды! А когда она погибает — громобои сползаются и пожирают останки, одни кости белые остаются, как на муравейнике! Они и тетракраба насмерть зажалить могут, и человека. Я знаю о двух случаях: одного сумели вытащить и откачать, а другой так и помер.

Николая передёрнуло — он живо представил, каково приходится несчастным, принимающим такую страшную смерть.

— Похоже, у вас там что ни живое создание — то какая-нибудь пакость: тетракрабы, слизняки эти гальванические, стеклянные аспиды… И занесла Саразена нелёгкая в такое гиблое место!

— Нет, брат, тут ты не прав. На Земле тоже хватает опасных тварей — в джунглях или, скажем, в тайге. Просто развитие жизни пошло там иным путём, и в результате появились совсем других существа. Нам они незнакомы, а потому кажутся пугающими и отвратительными. Но на самом деле, это такие же плоды дарвиновой эволюции, как львы или крокодилы.

— Ну, может и так. Сейчас нам вот о чём надо думать. — Николай кивнул на детали лайтнинг-пушки. — Значит, Моро использует слизняков в своём оружии?

— Да, он научился как-то выкачивать из них электричество. Такая штука опасна даже для маршьёра: достаточно мощный разряд поджарит мускулы-полипы, а не поджарит — так вызовет непроизвольные сокращения, и машина не сможет двигаться. Помните гимназические опыты с гальванизацией лягушачьих лапок? Тут будет нечто подобное, только в масштабах побольше. Экипажу тоже не поздоровится, а уж незащищенного человека такая рукотворная молния и вовсе обратит в горстку пепла!

Николай щёлкнул ногтем по стеклянному баку.

— Знать бы, какие ещё сюрпризы он нам приготовил? Тролли, люди-гекконы, электрические пушки… Господь наделил этого человека пытливым умом и настоящим талантом, а он растрачивает свой бесценный дар на всякие мерзости!

Из записок Николая Ильинского.

Несмотря на сумасшедший цейтнот, я сумел найти немного времени и на дневник. Если мы потерпим неудачу, это запись может стать последней, а значит, стоит донести до потомков всю глубину нашего замысла…

Шучу, разумеется. Нам сейчас только и осталось, что шутить, поскольку мы — канадец Юбер Бондиль, монах Цэрэн, казак Курбатов и ваш покорный слуга — собираемся сунуть голову в пасть льва. А как ещё назвать дерзкое, на гране авантюры, вторжение в подземную крепость Моро?

Иного выхода у нас нет. Орудия «Витязя» — серьёзная сила, но что могут сделать их снаряды каземату, укрытому в толще скалы? Тем более, что разрушать его нельзя, поскольку где-то там спрятан ларец со «слезами асуров». Значит — придётся лезть туда тишком да ползком, уповая единственно на благосклонность продажной девки Фортуны…

Мичман Москвин тоже просился с нами, но судьба к нему жестока: юноше предстоит возглавить десантную партию с приданными для усиления боевыми шагоходами. Негров-повстанцев решено использовать только в качестве носильщиков. Я подумывал отобрать у них винтовки, но Кривошеин отсоветовал: после своего чудесного освобождения бедняги держатся за оружие, как утопающий за спасательный круг.

А всё же, сердце у меня не на месте: боюсь, ничего, кроме бестолковщины от таких союзников ждать не приходится. Ну да ладно, дотянут до позиции пушку, и на том спасибо. А патроны я им выдавать запретил, чтобы друг друга ненароком не постреляли.

Это, впрочем, не относится к чернокожему здоровяку, пятому члену нашего ударного отряда. Он-то оружием владеет превосходно: успел повоевать за северян, участвовал в стычках с индейцами. Его нам рекомендовал Кривошеин: «Возьми его, с собой, Андреич. Ящики таскать он откажется, считает ниже своего достоинства. А вам сгодится: силён, как Геркулес и стрелок тоже неплохой. „Геркулесом“ я его и называю, памятуя о „Пятнадцатилетнем капитане“.»

Цэрэн из всего оружия взял посох из железного дерева — тот самый, с которым с которым он не расстаётся от самого Ладхака. Я спорить не стал: желает лезть в подземелье с одним дрекольем — пусть лезет. А сложит он там свою бритую башку, или уцелеет — это уж как Будда распорядится. Хотя, как по мне, хороший револьвер лишним не бывает.

Я назвал пятерых участников вылазки? Есть ещё один, без которого она, скорее всего, не состоялась бы. О'Фланниган, приятель Юбера, клянётся, что знает способ проникнуть в подземелья Моро незаметно. Надеюсь, не врёт, ведь прямой штурм каземата будет стоить нам слишком большой крови…

Впрочем, я ему верю. У ирландца, вроде бы, есть личный мотив ненавидеть Моро. За месяц до нашего появления на острове Ноубл, из Диксиленда доставили новую партию «человеческого материала». И кроме негров-невольников в ней было несколько солейвильцев, пленных, взятых во время одной из вылазок. И в их числе — женщина, лет двадцати пяти, француженка, как и большинство обитателей Солейвиля.

По заведённому порядку, очередную партию «сырья» две недели выдерживали в карантине — Моро опасался, что несчастные могут занести в лабораторию какую-нибудь заразу, — и лишь потом отправляли на «переработку». Во время этой отсидки О'Фланниган и познакомился с Мари — так звали пленницу. Её муж был в числе защитников Парижской Коммуны, погиб на баррикаде, и бедняжка бежала в Солейвиль в последний день боёв. Я даже мог с ней встретиться — тогда, на фабричном дворе…

Не знаю, как ирландец сблизился с француженкой. Возможно, несчастная разглядела в нём человека, втайне ненавидящего её мучителей? Или шанс на спасение? О'Фланниган хотел её спасти, даже сумел украсть шлюпку, на которой можно было бы покинуть остров. И не успел: за день до намеченного побега всех пленников отправили в лабораторию. О том, что ждало там Мари, он боялся даже думать.