Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

– Товарищ майор, – детский голос. – Я… Мне нужны ресурсы. Слишком сильная атака, не могу…

– Яша?! – вскрикнул я, в этот раз настоящий, биологический я. Машина подо мной сделала ещё несколько шагов по инерции и рухнула. Я больно шлёпнулся на лестницу и тут же был придавлен тяжёлой стальной тушей, чуть не размазавшей меня по ступенькам.

– Яша! – прорычал я, отбрасывая робота в сторону и поднимаясь на ноги. Всего лишь на две ноги. Это оказалось чертовски неудобно – к хорошему вообще быстро привыкаешь. Голова кружилась, ощущался дискомфорт из-за невозможности управлять сразу несколькими телами и делать десять дел одновременно, поэтому пришлось какое-то время постоять, опираясь на перила и адаптируясь к тому, что я опять обычный человек.

Попытки вызвать Яшу успехом не увенчались: он не отвечал, поэтому я выбрал себе оружие – автомат с подствольным гранатомётом, снял пальто, намародёрствовал броню, что была слишком велик, и солдатский пояс с полными подсумками, после чего глубоко вздохнул и начал восхождение.

Пять этажей. Десять. Пятнадцать. «Бедные мои ноги».

Лестница оборвалась в мрачном сером помещении, простиравшемся вверх на огромную высоту. Трубы, кабели, арматура, пыль и запустение, мешки с цементом, какие-то тележки и инструменты, а в вышине, насколько хватало глаз, крутые металлические лестницы, этажи, представлявшие собой решётчатые технические мостки. На одном из них я рассмотрел ярко-жёлтый дизельный генератор.

Дорога наверх обещала быть очень трудной, особенно если учесть, что я и без того запыхался, – но делать было нечего.

Автомат стал неестественно тяжёлым, воздуха не хватало, но я всё равно старался подниматься как можно быстрей; ни Палыч, ни Яша, ни кто-либо ещё не выходили на связь – и это могло свидетельствовать как о том, что проблемы с имплантатами усугубились проблемами со связью, так и о том, что случилось нечто жуткое. Например, Москва представляет собой огромное кладбище – некрополь, населённый людьми с дымящимися шеями без голов. А может, и не только Москва.

Шаг, шаг, шаг, ступенька, ступенька, ступенька, гремят подошвы, ноги чугунные, непослушные, со лба стекает пот. Но надо. Надо, чёрт побери…

Спустя минуты, показавшиеся вечностью, я миновал лестницу и очутился перед входом в голову Ленина. Чёрно-желтые автоматические ворота с кодовой пластинкой были распахнуты и покорёжены, от оборванных проводов и заклинивших петель летели искры. По полу змеились обрывки толстых чёрных кабелей.

Я взял оружие наизготовку, дослал патрон, с усилием захлопнул подствольник, с характерным щелчком проглотивший гранату, и осторожно заглянул внутрь.

Тут и правда находилась целая куча всякого оборудования: голова статуи изнутри представляла собой огромный куполообразный зал, набитый электроникой, мониторами, понатыканными тут и там гудящими серверными шкафами, антеннами, пультами, терминалами и паллетами, на которых громоздились коробки и мешки. Провода свисали сверху, как лианы, переплетаясь в причудливых комбинациях – настоящий кошмар системного администратора.

На голом бетонном полу, усеянном следами сапог и ботинок, возле стен лежали со связанными за спиной руками и простреленными головами оставшиеся депутаты Народного Собрания Союза. Рядом с ними темнели обгоревшие безголовые тела, идентифицировать которые можно было только по броне и остаткам амуниции. Солдаты.

А в центре стояла боевая машина – такая же, как излечившая меня «Швея», только вместо женских торсов в её кузове располагался скреплённый сталью, сияющий диодами и переплетённый трубками «аквариум», точь-в-точь как тот, где держали Унгерна.

Поначалу я подумал, что стенки шкафа непроницаемы, но потом с содроганием осознал, что это не стенки серого цвета с фиолетовыми пятнами, а сам шкаф до краёв заполнен громадным человеческим мозгом. Рыхлым гигантским мозгом со множеством извилин и уродливыми наростами, похожими на древесные грибы.

Самоходка, заскрежетав гусеницами, развернулась, курсовой пулемёт повёл стволом, прицеливаясь, и я увидел, что на броне, держась одной рукой за кожух ствола, а другой сжимая рукоять автомата, стоял тощий мужичок с чрезвычайно знакомой внешностью. Лысый, с бородкой, к лацкану потёртого чёрного пиджака приколот небольшой красный бант. Галстук в белый горошек, хитрый, но добродушный взгляд с прищуром… Все эти детали и образы по отдельности были мне знакомы, но собрать их воедино никак не получалось. И лишь спустя пару ударов сердца, я понял, кто находится передо мной.

– Здг’авствуйте, батенька! – поприветствовал меня Владимир Ильич Ленин. – Очень г’ад с вами, наконец, встг’етиться вживую! Нет-нет-нет, – он поднял автомат, увидев, что я собираюсь выстрелить. – Одну минуточку! Вы же не хотите, чтобы вас пг’истг’елили, как последнюю контг’у.

Я опустил оружие. Ленин посмотрел на меня сверху-вниз, снова хитро прищурившись, а я совершенно не знал, как реагировать, поэтому сделал первое, что пришло в голову – несколько раз осторожно хохотнул. Складывалось полное впечатление, что сейчас из-за шкафов с оборудованием, паллет и железобетонных колонн выбегут люди с камерами и скажут, что это розыгрыш.

– Что такое, товарищ? Удивлены? Шокированы? – громко спросил Ленин без напускной картавости.

– Да, – кивнул я, нисколько не покривив душой. – Кто ты такой?

– Можно подумать, ты не узнал, – ухмыльнулся Ильич.

– Не смешно.

– А мы тут, по-твоему, шутки шутим? Опустите оружие, товарищ. В противном случае… – что будет в том самом противном случае, пояснять было не нужно: направленный на меня автоматный ствол очень красноречиво об этом свидетельствовал.

Я решил потянуть время. Дурацкое решение, но варианта получше в тот момент просто не было.

– Ага, брошу оружие, и меня пристрелят? Нет уж, Владимир Ильич, – имя-отчество я произнёс с определённой долей сарказма.

– Не-а. Ты мне пригодишься. Очень уж интересно, что мальчишка наворотил у тебя в черепе, – кровожадно улыбнулся вождь мирового пролетариата.

Я оскалился:

– Тогда и вправду лучше пристрелить тебя первым.

В левом ухе неожиданно раздалось шипение – помехи радиосвязи. Кто-то пытался связаться со мной.

– Это немного бесполезно, – Ильич постучал по «аквариуму» с мозгами. – Это тело – всего лишь аватар. Настоящий плохой парень вот тут. Так что можешь и не пытаться разрушить мой коварный план, – его манера говорить кого-то мне ужасно напоминала.

– Унгерн? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом.

– В том числе. К сожалению, в Загорске плодам экспериментов не прививали личности, поэтому пришлось заимствовать. Тильман мой любимчик – остроумный, эрудированный, высокомерный… Оружие, товарищ майор. И не пытайтесь заболтать, это мне только на пользу.