Роман Гётц - Танец плащей

— Где ты это взял? — спросила она.

— Отец начал платить мне за помощь, — сказал он. — Он говорит, что, если я хочу заслужить их уважение, со мной нужно обращаться, как с любым другим из его людей.

— Должно быть, он хорошо тебе платит, — сказала Лейла, прижимая серьги к уху, чтобы полюбоваться их блеском. Очевидно, они были отполированы и ухожены. Часть ее чувствовала себя слишком дешевой и грязной, чтобы носить их.

— Ты прекрасна, — сказал Ромул. Его голос, его глаза, его поведение-все в нем, обычно спокойное и скрытное, не пыталось скрыть правду, которую он говорил. Юноша думал, что она красива, и этого простого убеждения было достаточно, чтобы она вставила их в уши, продавливая сквозь шрамы и дырки от сережек, которые носила в детстве. Немного крови потекло по ее пальцам, но она убедилась, что ни капли не упало на серебро.

— Спасибо, — сказала она. Она поцеловала его в лоб, забавляясь тем, как покраснели его уши.

— Сэнкэ говорит, что я буду у него в долгу следующие пять лет, — пробормотал Ромул. Он явно не знал, как реагировать на поцелуй. — Но я буду продолжать платить ему, и это не будет проблемой, если я не умру, но тогда мне не нужно беспокоиться о том, чтобы вернуть ему деньги, не так ли? Нет, если только он не найдет моего призрака…

— Тише, Ромул, — сказала Лейла. При упоминании его имени, всё тело, казалось, съежилось, и скрылось под защитной маской.

— Гёрн, — сказал он.

— Извини, — сказала Лейла — Этот поцелуй для Гёрна.

Она поцеловала его чуть выше правого глаза.

— Ты милый парнишка, — сказала она. — А теперь беги, и сделай что-нибудь подходящее для своего возраста.

Он кивнул, румянец от ушей и шеи соединился с его щеками. Его очевидной любви, такой юной и простой, было достаточно, чтобы скрасить ночь Лейлы. Она проводила его до двери и плюхнулась обратно на кровать. Раскинув руки под одеялом, она позволила своим мыслям блуждать. Ромул был симпатичным и, что более важно, сыном Аргона. Когда он подрастет, лет в двадцать или около того, возможно, она сможет устроить с ним союз любви. Ее место в гильдии станет прочным настолько, что возможно, она будет править после смерти Аргона. Ах, забавные мечты.

Предполагая, Аргон когда-либо умер. Крепкий ублюдок выглядел готовым прожить еще сорок лет. Когда он умрет, она задалась вопросом, выживет ли Гильдия Пауков.

«О чём я думаю, — она задумалась. — Конечно, это продлится долго. Аргон не будет всю жизнь строить карточный замок. Он хочет наследство».

Лейла задремала, ее легкий сон был прерван твердым стуком в дверь. Покалывание в висках заставило ее открыть ее самой. Ее предупреждение было верным: Аргон ждал, скрестив руки на груди и повесив мечи на пояс.

— Ты должна быть более бдительной, когда я уйду, — сказал он, проходя мимо нее в комнату. — Если со мной что-то случится, сразу же последует нападение на нашу гильдию.

— Глупое беспокойство, — сказала Лейла, закрывая дверь. — С каких это пор с тобой что-то случилось?

Он посмотрел на нее, словно решая, улыбнуться ему или нахмуриться. Поэтому он пожал плечами.

— Даже невозможное находит свой путь в нашу повседневную жизнь. У меня есть для тебя задание, Лейла, еще одно, соответствующее твоим талантам…

Он остановился. Она почувствовала, как на мгновение ее охватило смущение и беспокойство. Ее рубашка снова расстегнута? Ее волосы были спутаны каким-то странным образом? Проследив за ее взглядом, он понял, что смотрит на серьги.

— Ваш сын дал их мне, — сказала она.

Она не была готова к ярости, которая вспыхнула в его глазах, руках и рычании. Он прижал ее к стене, прижав запястья. Прежде чем она поняла, что находится в опасности, она была беспомощна.

— Слушай внимательно, — сказал он ей. Каким-то образом ярость так и не дошла до его голоса. — Ромул должен оставаться чистым! У него есть шанс стать чем-то невероятным. У меня будет наследник, и я не стану рисковать его гибелью из-за ласки женщины, опьянения или заблуждений богов и богинь. Ты меня понимаешь?

— Я их верну, — сказала Лейла. Она чуть было не кивнула, но потом поняла, что её серьги будут болтаться, и испугалась, что это может вывести его из себя.

— Не только это, — сказал Аргон. — Я хочу, чтобы его сердце было разбито. Ты должна ему разбить сердце. Дай ему бессердечие, которое никогда не заживет. Когда закончишь, встретимся с Сэнкэ в моей комнате. У меня ещё, есть для тебя работа.

— Как пожелаете, — сказала она, заглатывая обиду.

Он отпустил ее руки, оглядел комнату и вышел.

Лейла почувствовала, что у нее дрожат колени, и, когда дверь за ней закрылась, она разрыдалась. Страх длился недолго. Гнев взметнулся вверх. До нее доходило так много слухов об Ромуле, о том, кем он был и что сделал. Часть ее понимала, что многие из них, скорее всего, были правдой, и теперь она знала почему.

Она сняла серьги, положила их в карман и направилась в комнату Ромулу. Несмотря на то, что Ромул говорил о том, что отец обращается с ним, как с другими мужчинами, его комната была отделена от остальных, изолирована и уединена. Она постучала в дверь.

Выражение смешанного возбуждения и страха на его лице не помогло ей успокоиться.

— Можно войти? — спросила она, задаваясь вопросом, сколько фантазий его мальчика начиналось именно с этих слов. Он не ответил, только кивнул.

Она шагнула внутрь. Просторной, с высоким потолком и несколькими окнами, но убранство было скудным. У него была кровать, сундук для одежды, а остальное — оружие, учебное снаряжение и книги. Судя по ее быстрому взгляду, все это привлекло одинаковое внимание.

— Твои серьги, — сказал Ромул, сразу заметив их отсутствие.

— Вот, — сказала она, беря его руку и кладя их ему на ладонь. — Прими их обратно.

В его голубых глазах что-то дрогнуло.

— Почему? — спросил он.

Лейла открыла рот, готовая солгать. Она знала, что может, и, что более важно, знала, что должна. Она не часто беспокоилась о том, чтобы поступить правильно, но, глядя в эти глаза, задавалась вопросом. — Сначала ответь мне на этот вопрос, — сказала она.

— Ты действительно убил своего брата в возрасте десяти лет?

Он облизал губы и прикусил. Он смотрел на ее уши. Она провела по ним рукой, понимая, что они все еще кровоточат.

— Да, — сказал он.

Она почувствовала, как ее сердце слегка дрогнуло, но это не имело значения. Второй вопрос имел значение.

— Почему? — спросила она.

Ромул ответил без малейшего колебания.

— Потому что так хотел мой отец. Он был предателем. Он хотел убить отца, и у него это почти получилось.

Лейла кивнула. Конечно. Что еще имело значение в жизни Ромула? Он был постепенно создан, а произведение искусства, которое можно только Аргон Ирвинг найти красивые. Видеть, как такая родительская преданность искажается и превращается в убийство и братоубийство…